Русский XX век на кладбище под Парижем

«Maman всегда была ярой антикоммунисткой, и это неудивительно, если вспомнить, что у нее два брата погибли в самом начале революции. Она придерживалась этой неколебимой позиции двадцать лет, и дело дошло до того, что даже Гитлер виделся ей в благоприятном свете, согласно принципу «враги моего врага – мои друзья»… в сентябре 1941 года она еще надеялась, что немецкое вторжение в Россию приведет к массовому народному восстанию против коммунистической системы: после чего с немцами, в свою очередь, разделается возрожденная Россия. Так как она не жила подолгу в Германии, ее нелегко было убедить, что Гитлер не меньший злодей, чем Сталин. Мы же с Татьяной… были свидетелями гнусного сговора между Гитлером и Сталиным, имевшего целью уничтожить Польшу, и мы из первых рук знали о немецких зверствах в этой стране… Но по мере того, как становилось известно о тупой жестокости германской политики на оккупированных территориях СССР и все больше становилось жертв, и там, и в лагерях русских военнопленных, любовь Maman к своей стране, усугубленная ее скрытой прежней германофобией, восходящей к тем годам, когда она была медсестрой на фронтах Первой мировой войны, – эта любовь взяла верх над ее бескомпромиссными антисоветскими убеждениями, и она решила принять посильное участие в облегчении страданий своих соотечественников, и в первую очередь русских военнопленных.

С помощью друзей она связалась с соответствующими учреждениями германского Верховного командования… В отличие от дореволюционной России Советское правительство отказалось от предложенной помощи Международного Креста. Это означало, что русские пленные, будучи в глазах своего правительства изменниками родины, предоставлялись собственной судьбе – в большинстве случаев голодной смерти.

Maman обратилась к своей тетушке, а моей крестной, графине Софье Владимировне Паниной, которая работала в Толстовском фонде в Нью-Йорке. Кроме того, она втянула в эту деятельность двух всемирно известных американских авиаконструкторов русского происхождения – Сикорского и Северского, а также православные церкви Северной и Южной Америки. Вскоре была создана специальная организация помощи пленным, которой удалось собрать столько продуктов, одеял, одежды, лекарств и т. д., что для их перевозки понадобилось несколько кораблей…».

…Всю жизнь я читал про ту войну, заставшую меня в Москве ребенком… Но что-то ни в одном самом подробном описании не встречал я имен княгини Васильчиковой, графини С. В. Паниной (создательницы Народного дома в Петербурге), Сикорского и Северского…

Кн. ВАСИЛЬЧИКОВА (урожд. княжна МЕЩЕРСКАЯ) СОФЬЯ НИКОЛАЕВНА, 1867 – 29.04.1942

Вот что рассказывает о княгине Софье Николаевне Васильчиковой живший рядом с ней в Русском Доме и отпевавший ее позднее о. Борис Старк: «Княгиня С. Н. Васильчикова была сестрой мужа нашей директрисы в Русском Доме Сент-Женевьев-де-Буа, кн. Петра Николаевича Мещерского. Она была вдовой бывшего члена Государственного совета, бывшего министра земледелия, кн. Б. А. Васильчикова. В свое время, во второй половине войны 1914 – 1917 гг., о ней много говорили… Она была послана под эгидой Международного Красного Креста в Германию, чтобы проверить состояние лагерей для русских военнопленных. По своем возвращении под впечатлением страданий наших солдат в плену и под впечатлением большого авторитета Распутина при дворе, она написала письмо Императрице Александре Федоровне как женщина женщине, умоляя ее услышать голос людей, желающих счастья Родине. В ответ на это письмо ее мужа вызвал к себе министр двора и объявил ему Высочайшее повеление о высылке его жены в Новгородскую губернию. Это был факт, не имевший места со времени императора Павла I. В эмиграции княгиня проживала скромно со своим мужем, а потом, после его смерти, заканчивала свою жизнь в Русском доме, около своего брата и невестки. Мне часто приходилось ее исповедовать, беседовать с ней, и перед своей кончиной она вызвала меня в свою комнату, где после тяжелой ночи и умерла у меня на руках. Рядом сидела ее невестка, очень с ней дружная, княгиня Вера Кирилловна, и ее брат Петр Николаевич. Память о покойной Софье Николаевне осталась как память об очень скромном, умном и тактичном человеке, человеке большой доброты».

ВЕЙДЛЕ (WEIDLE) ВЛАДИМИР ВАСИЛЬЕВИЧ, 1895 – 1979

Владимир Вейдле был замечательный литературный критик, историк искусства и публицист. Он был известным эмигрантским литератором, великим знатоком европейского искусства, писал и печатался на четырех языках, знаком был европейским критикам и писателям, лично знал Клоделя, Валери, Т. С. Элиота, сотрудничал во всех крупнейших эмигрантских изданиях, издавал книги, читал лекции в университетах и институтах, в том числе и в Богословском институте. И при этом жил в бедности, почти в нищете, и только после войны его, как и Г. Газданова, и А. Бахраха, стало выручать мюнхенское радио, нынешняя «Свобода».