Русский XX век на кладбище под Парижем

В 1932 году Военно-морским союзом в Париже была издана книга стихов А. А. Гефтера «В море корабли». За ней последовали изданный в Брюсселе роман Гефтера «Игорь и Марина», сборник рассказов «Мояна», вышедший в Риге, а также напечатанный в Париже роман «Секретный курьер» и другие книги. Коллеги по русскому рассеянию (не только почтенный П. Пильский, но и молодые парижане Ю. Мандельштам и Б. Сосинский) неизменно откликались в печати на новые книги А. Гефтера.

После войны А. Гефтер (как и многие другие масоны – Н. Рощин, М. Струве, Н. Муравьев, А. Ладинский, Л. Зуров) сотрудничал в просоветских газетах «Русский патриот» и «Советский патриот», а в 1945 году даже сделал в ложе «Юпитер» доклад на модную тему – о вождях народа. Однако позднее он вернулся к своему любимому предмету и рассказывал в ложе о символах. Вот как сообщает об одном из его докладов историк масонства А. И. Серков:

«18 марта 1948 г. на заседании лож Юпитер, Гермес, Гамаюн и Лотос с энтузиазмом поэта и художника А. А. Гефтер в докладе «Поэзия символов» развил идею о связи красоты и гармонии с тайнами мироздания. Он считал, что великие символы, например, крест, всегда устремлены в вечность и призывают человека к высшим духовным ценностям, требуя от него предельной искренности и согласия с совестью».

ГИППИУС-МЕРЕЖКОВСКАЯ ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА, 20.11.1869 – 9.09.1945

10 сентября 1945 года, преодолев свой страх перед покойниками и похоронами, 75-летний Бунин пришел на панихиду по З. Н. Гиппиус, а потом рассказал жене:

«50 лет тому назад я в первый раз выступал в Петербурге и в первый раз видел ее. Она была вся в белом, с рукавами до полу и когда поднимала руки – было похоже на крылья. Это было, когда она читала: «Я люблю себя, как Бога!» и зал разделился – свистки и гром аплодисментов. – И вот, красивая, молодая, а сейчас худенькая старушка…».

В том самом 1895-м, о котором вспоминал Бунин, к 26-летней Зинаиде Гиппиус, начавшей печататься девятнадцати лет от роду, пришла громкая слава поэта, и она заняла почетное место среди русских символистов, среди самых столпов «декадентства». В 1889 году двадцатилетняя Зинаида Николаевна Гиппиус (отец ее был из давно обрусевших немцев) вышла замуж за 24-летнего, едва закончившего университет Дмитрия Сергеевича Мережковского, с которым и прожила всю долгую жизнь. После его смерти она вспоминала: «Мы прожили с Д. С. Мережковским 52 года, не разлучаясь со дня нашей свадьбы в Тифлисе ни разу, ни на один день». Вряд ли это был традиционный брак, из тех, от которых рождаются дети, но они ведь и люди были необычные. (Письма Гиппиус к Берберовой, выпущенные в свет последней, показались мне любовными письмами. Любовным треугольником часто называли и тройственный союз четы Мережковских с Д. Философовым или с В. Злобиным.) И все же этот брак, этот духовный, идейный, литературный союз, оказался на редкость прочным, надежным и долговечным.

В 1899 – 1901 годах Гиппиус печатает в «Мире искусства» статьи о литературе, чуть позже вместе с мужем и В. В. Розановым организует Религиозно-философские собрания, издает с мужем и Д. Философовым журнал «Новый путь». До 1910 года она успела издать двухтомник своих весьма популярных стихов, но еще более популярными были ее книги, изданные в последующие годы. Зинаида Гиппиус становится яркой и очень знаменитой звездой русского литературного небосклона. Сохранилось множество ее литературных и живописных портретов. Вот один из них, набросанный поклонницей (Бр. Погореловой):

«Соблазнительная, нарядная, особенная. Она казалась высокой из-за чрезмерной худобы. Но загадочно-красивое лицо не носило никаких следов болезни. Пышные темно-золотистые волосы спускались на нежно-белый лоб и оттеняли глубину удлиненных глаз, в которых светился внимательный ум. Умело-яркий грим. Головокружительный аромат сильных, очень приятных духов. При всей целомудренности фигуры, напоминавшей, скорее, юношу, переодетого дамой, лицо З. Н. дышало каким-то грешным всепониманием. Держалась она как признанная красавица, к тому же – поэтесса…».

А вот и еще один портрет, набросанный писательницей и общественной деятельницей (А. Тырковой-Вильямс), которая «массовому увлечению не поддалась»: