Русский закал

Я молчал. Я не знал, как поступлю, если картавый в самом деле заставит нас спускаться к шоссе. Запас еды у нас закончился. Остался стакан бензина для примуса, пачка галет да несколько ложек кофе. Я никогда не жаловался на свое здоровье, в выносливости мне мог бы позавидовать атлет-марафонец. Но сейчас я чувствовал себя так, словно во мне сломался какой-то стержень, который составлял основу воли и силы. Я потерял надежду на быстрое избавление из этого двойного плена и уже не был уверен, что сумею обезоружить картавого. Работать на него я продолжал только потому, что мы как бы заключили между собой негласную договоренность: он гарантирует мне жизнь Валери, если я буду тащить рюкзак и не покушаться на него.

– Что это он там делает? – спросил адвокат, держа кружку обеими ладонями – так согревались руки.

Картавый сильными ударами молотка вгонял скальный крюк в щель между камней, затем навесил на него карабин с веревкой.

– Динозавр! – заорал он. – А ну, бегом ко мне!

Я продолжал пить кофе, словно не слышал ничего.

– Кирилл, – сказал адвокат, – не вынуждайте его снова готовить аттракцион со свободным падением.

– Вы боитесь за свою жизнь?

Рамазанов покачал головой.

– Уже нет. Я боюсь за вашу, – он кивнул на меня и на Валери, – жизнь. Вы мне нравитесь, и я хочу, чтобы из этой пакостной истории вы вышли живыми и невредимыми.

– Наверное, дело не в том, что мы вам нравимся, – предположил я.

– Динозавр, мать твою! – снова заорал картавый.

Я не отреагировал.

– Вы напрасно испытываете его терпение, – сказал адвокат.

– Кроме страха за свою шкуру, у каждого человека должна присутствовать известная доля чувства собственного достоинства… Но вернемся к теме, кто кому нравится. Я полагаю, что ваше страстное желание добра нам с Валери есть не что иное, как глубокое раскаяние в содеянном, в том, что вы втянули меня и позволили втянуть себя в эту историю?

– Считайте, что так. Я каюсь.

– К чему бы это покаяние, Низами Султанович?

Он опустил глаза, пожал плечами.

– Не знаю. Предчувствие такое, что не все мы вернемся на тот берег.

К нам подошел картавый. Мне в затылок уперся ствол автомата.

– Ты принуждаешь меня к грубому отношению. Я все понимаю, но и у меня терпение может лопнуть.

Я поднялся.

– И рюкзачок бери тоже. Кажется, ты знаком с альпинистским снаряжением? Тогда пошли, будешь первым. Это почетно.

Мы подошли к краю ущелья. Я глянул вниз. Стена была неровной, уступами уходящей в глубь тела горы. Ниже и левее нас я заметил тропу, прикрытую сверху карнизом. Та ее часть, которая находилась прямо под нами, обвалилась. Я понял, что задумал картавый.

– Надо спуститься на тропу. Но мешает козырек. Здесь же она обрушена. Опустись по веревке на «улитке» и маятником запрыгни на тропу. Усек, скалолаз?

Я проверил крюк, который забил картавый, и про себя отметил, что он сделал это вполне профессионально. Соорудил из веревки обвязку, пристегнул к ней карабин, к нему – «улитку». Через нее пропустил веревки. Картавый молча поглядывал за моей подготовкой.

– С рюкзаком, – предупредил он.

Я повернулся спиной к обрыву и, постепенно ослабляя веревку, встал ногами на вертикальную стену. Ощущение жуткое. Рюкзак тянет вниз, веревка натянулась, как струна. Кажется, что вот-вот она оборвется. Картавый наблюдал за мной сверху.

Я сделал шаг вниз, затем еще один, как вдруг нога потеряла опору, соскользнув с выступа, и я повис, как марионетка, болтая в пустоте ногами. Подо мной ревела горная река, и я живо представил, что было бы со мной после нескольких секунд свободного падения.

– Осторожнее! – крикнул картавый.

За рюкзак беспокоится, сволочь, подумал я, снова упираясь ногами в стену и наклоняя «улитку» так, чтобы веревка стала медленно проскальзывать через нее. Я опустился еще ниже, до уровня тропы. Ее начало находилось метрах в пяти левее меня. Кататься «маятником» на такой высоте с тяжелым рюкзаком за плечами – занятие рискованное, тем более что вверху, на перегибе, веревка сильно терлась о камень, и на сколько хватит запаса ее прочности – одному богу известно.

Перебирая ногами влево, я пошел вдоль стены, насколько смог, затем сильно оттолкнулся ногами и полетел в обратную сторону. Веревка натянулась, как резиновая. Ветер засвистел в ушах, черная поверхность стены замелькала перед глазами. Тропа неслась на меня со страшной скоростью, но с первого раза я не достал ее. Веревка прижалась к козырьку и погасила движение.

Меня понесло обратно и стало разворачивать спиной в сторону движения. Интуитивно ожидая удара, я напрягся, как пружина, надеясь только на рюкзак, который приглушил бы удар, но лишь прошелся плечом по стене, моментально разодрав рукав до тела. Остановившись на мгновение, я оттолкнулся ногами изо всех сил и дугой взлетел над стеной. Картавый что-то орал сверху, но я не слушал его. Карниз и тропа приближались ко мне с такой скоростью, словно я пикировал в скалу на самолете.

Закончилась моя эквилибристика благополучно. Я принял удар о скалу ногами, мгновенно погасив скорость, и встал на тропу.