Русско-японская война

После неудачной попытки разбить ось Париж-Петербург и создать союз в Бьерке кайзер сделал вывод: ”Русские одновременно и азиаты и славяне; как первые, они склоняются, в конечном счете, к союзу с Японией, несмотря на недавнее поражение; как вторые, они постараются связать свою судьбу с теми, кто сильнее”. Но в Берлине не было единодушия. Скажем, по мнению А. Тирпица, создателя германского флота, ухудшение отношений “с Россией была кардинальной ошибкой германской политики… Симпатии наших интеллектуалов по отношению к западной цивилизации стали причиной наших бед… Эта утилитарно-капиталистическая цивилизация масс менее соответствует германскому характеру, чем даже извращенный идеализм русских на Востоке… Может ли история быть более самоослепляющей, чем в случае взаимоуничтожения немцев и русских к вящей славе англосаксов?”

Утомление Японии

Благом для Японии было то, что ее вожди были реалистами. Да, Мукден и Цусима венчают японские победы, но, если не покидать поля реальности, следовало учитывать ряд жестких фактов. Японские армии могут разбить превосходящего их количественно врага, но они не могут завоевать России. Они не могут даже излишне глубоко вторгнуться в Сибирь. Из Европы в Маньчжурию поступали новые корпуса; такого потока подкреплений Япония своим войскам обеспечить не могла. 53 процента японского бюджета шли на военные нужды, это разоряло и ослабляло страну. Россия же могла вести войну практически бесконечно.

При этом русские командиры не знали степени усталости своего противника и грандиозность его проблем. Победа под Мукденом досталась японской стороне чрезвычайно дорогой ценой. И это отнюдь не был Седан, русская армия выскользнула и ушла на север, еще более растягивая японские коммуникации. Фельдмаршал Ойяма понимал, что ему нужно еще несколько подобных побед, чтобы резко ослабить, если не подорвать военную силу России на востоке. А если Россия перейдет к своего рода «тотальной» войне, целиком переводя лучшие воинские части из европейской части России? Наполеон тоже дошел до самой Москвы, но известно чем он кончил.

Ойяму и Кодаму более всего беспокоила незначительность японских резервов. Имперская генеральная штаб-квартира подсчитала, что Япония в состоянии сформировать еще одну с половиной дивизию из имеющихся разбросанных частей. В Токио велись ожесточенные споры по поводу того, как использовать эти войска. Воюя против противника, превосходящего по численности и имеющего долгую и превосходную армейскую традицию, японская сторона выиграла серию блистательных битв, ни одна из которых не имела характера окончательной победы. Вот заглавный вопрос: если все время побеждать и заставлять русские войска отступать в глубину Сибири, не пойдет ли ограниченная в резервах японская армия по пути Наполеона? Следовало учитывать дикость и необжитость, как Маньчжурии, так и Сибири. Эти бездонные пространства способны засосать в свои просторы кого угодно. Кто-то (с английского голоса) утверждал, что территория между Мукденом и Харбином может стать новой житницей Японии (в то время как русские севернее Харбина окажутся в дикой тайге), но все эти грандиозные прожекты висели в воздухе: ведь и японские дивизии вступят в хлябь необжитого края. Никто не знал лучше высшего военного руководства Японии степени истощенности ее военных запасов и ограниченность ресурсов. Все же Япония, эта великая восточная страна всего лишь несколько десятилетий была знакома с индустриальным миром. Не лопнет ли столь эффектно надуваемый пузырь?