Русско-литовская знать XV–XVII вв. Источниковедение. Генеалогия. Геральдика

Мы считаем генеалогией вспомогательную историческую дисциплину, изучающую родственные связи между отдельными лицами и историю семей различного социального происхождения. Наряду с собственно генеалогическими источниками – родословными росписями и книгами, генеалогическими таблицами и т. д. – источником для генеалогии является весь комплекс сохранившихся письменных памятников, материалы таких наук, как археология, нумизматика, сфрагистика, эпиграфика, а также памятники искусства – все, что связано с человеческой деятельностью и может дать сведения об отдельных людях и семьях. Генеалогия, кроме разработки методики исследования своих собственных источников, собирает биографические сведения о лицах из всех памятников, устанавливает их достоверность, а также связь определенного круга известий об одном лице так, чтобы из отдельных сообщений различных источников получить единый комплекс фактов, касающихся деятельности и родственных связей различных лиц и семей. Собранные и систематизированные генеалогические данные могут быть прочной основой для исследований, посвященных самым разнообразным вопросам истории формирования классов, землевладения, образования и становления государственного аппарата, общественно-политических идей, а также при работах с такими вспомогательными историческими дисциплинами, как нумизматика, сфрагистика, дипломатика, археография и др., и при решении проблем лите-ратуроведения и искусствоведения.

Исходя из такого понимания генеалогии и ее задач, мы остановимся преимущественно на ее использовании в источниковедении (разработка методики источниковедческого анализа генеалогических памятников) и на тех новых элементах генеалогического исследования, которые мы находим в различных исторических работах нашего времени.

Несомненным достижением современной генеалогии как вспомогательной исторической дисциплины является расширение источниковедческой базы и разработка новых методов, позволяющих использовать эти источники в полном объеме.

Прежде всего это относится к таким специфическим источникам генеалогии, как родословные и разрядные книги. В дореволюционной историографии господствовало представление об официальном (Государев разряд и Государев родословец) и частном происхождении источников[31]. В этой теории было свое разумное начало: вырабатывались признаки, по которым из всей массы сохранившихся списков разрядных и родословных книг можно было выбрать те, которые своим происхождением связаны с государственной канцелярией и отражают официальное приказное делопроизводство. Но, с другой стороны, вне исторического исследования оставалась основная масса списков с их богатым фактическим содержанием, поскольку такие книги признавались частными и, соответственно, недостоверными.

Естественно, что историк стремится в своей работе привлекать источники в их полном объеме, а это требует разработки методов, позволяющих изучить и систематизировать все сохранившиеся списки одного памятника. В настоящее время в работах В. И. Буганова и автора настоящей статьи исследованы все дошедшие до нас редакции разрядных и родословных книг[32]. Такой анализ, когда в результате обследования полного комплекса сохранившихся рукописей выявляются их редакции, связь списков внутри каждой редакции и связь между отдельными редакциями, источники, лежащие в основе записей, и достоверность сообщаемых этими памятниками сведений, позволяет использовать в историческом исследовании эти книги в полном объеме. Такая же работа по изучению списков Тысячной книги 1550 г. была проделана при ее публикации[33]. Сейчас практически собран материал для научной публикации разрядных и родословных книг.

Исследование Сказания о князьях владимирских и связанного с ним цикла литературно-публицистических произведений[34] дает возможность изучить историю создания родословной легенды московских великих князей и роль генеалогических памятников в идейной борьбе XV – XVI вв.

Дальнейшее изучение русских летописных сводов XV – XVI вв. позволило не только выявить полностью великокняжеские родословные росписи, помещенные в них (работа, начатая А. А. Шахматовым[35]), но и обнаружить генеалогические вставки, сделанные в интересах отдельных семей. Наблюдения А. Н. Насонова показали, что во владычные летописные своды конца XV – XVI в. включались не только известия биографического характера, как в Ермолинскую летопись, но и целые родословные легенды[36]. Причем в основном появление таких записей связано с деятельностью Троице-Сергиева монастыря[37]. Исследуя разные редакции списка новгородских посадников, помещенного в новгородских летописных сводах, В. Л. Янин пришел к выводу, что первоначально в списке был выдержан хронологический принцип записи лиц, но уже в начале XV в. он был отредактирован в генеалогическом плане, т. е. рядом записаны лица, состоявшие в родстве, даже если между сроком исполнения ими должности существует большой временной разрыв[38].