Русско-польские отношения и политическое развитие Восточной Европы во второй половине XVI – начале XVII вв.

В отличие от польских исследователей внимание советских историков привлекли к себе главным образом события времен «бескоролевий» в Речи Посполитой 70-х годов XVI в. Здесь следует отметить прежде всего специальное исследование саратовского историка Л. А. Дербова, убедительно показавшего связь проектов, выдвигавшихся в эти годы польской шляхтой, с ее классовыми интересами[9]. Касались событий 70-х годов в своих общих исследованиях по истории международных отношений в Восточной Европе XVI в. В. Д. Королюк[10] и И. Б. Греков[11]. Наблюдения и выводы этих исследователей, рассматривающих изменения русско-польских отношений 70-х годов в связи с изменениями всей системы международных отношений в Европе в целом, представляют большой интерес, но цели специального изучения этих событий авторы не ставили. Таким образом, ни в польской, ни в советской историографии пока не появилось работ, где было бы осуществлено всестороннее рассмотрение очерченного круга проблем в рамках всего хронологического периода в целом.

Неудовлетворительная изученность темы. позволяет сформулировать как предварительную задачу настоящего исследования сбор всех фактических свидетельств о политических проектах, выдвигавшихся правящими кругами или отдельными общественными группировками обоих государств, их обсуждении заинтересованными сторонами и попытках их практического осуществления. Внутренний анализ и сопоставление этих свидетельств дают возможность реконструировать имевшие хождение концепции политического развития Восточной Европы и выявить их эволюцию.

Вторая основная задача исследования: выявление стоящих за этими проектами социальных и политических сил, установление, чьим социальным и классовым интересам они соответствовали.

Ее решению должно способствовать освещение на том же комплексе материалов ряда вопросов культурно-исторической проблематики: установление круга знаний каждой из сторон о соседнем государстве, его государственном строе, особенностях населявшего его «народа» (в понимании этого термина средневековыми писателями), а также связь выдвигавшихся проектов со сложившимися традициями политической мысли. Думается, что лишь при таком комплексном подходе можно будет в полной мере понять как содержание самих политических концепций, так и породившую их действительность.

Осуществление поставленных задач облегчается наличием широкого круга источников, значительная часть которых еще не была введена в научный оборот.

Здесь прежде всего следует отметить обнаружение неизвестных официальных политических проектов: к двум известным ранее проектам, изложенным в ответе (1573 г.) Ивана IV М. Гарабурде и в инструкциях (1600 г.) «великому» посольству Речи Посполитой, в настоящее время можно добавить текст предложений Ивана IV, переданный в 1575 г. польскому шляхтичу К. Граевскому, и текст проекта унии, врученного польско-литовскому посольству в Москву (1590 г.). Материалы русских посольских книг, использованные С. М. Соловьевым недостаточно, позволяет существенно пополнить наши представления о проекте унии, выдвигавшемся в 1587 г. русским правительством.

О проектах, возникавших в 70-х годах XVI в. в шляхетской среде, и знаниях шляхты о России дает разностороннее представление изданная Я. Чубком в 1906 г. публикация памфлетов и брошюр того времени, к которой неоднократно обращались исследователи, но до сих пор полностью не исчерпали. Для 80-х годов XVI в. это неопубликованные памфлеты и брошюры «бескоролевья» 1587 г. Другими важнейшими источниками, позволяющими выявить позиции различных группировок магнатерии и шляхты по вопросу об отношении к России, являются постановления «сеймиков» и «дневники» сеймов. Источники этого рода исследователями уже использовались, ряд текстов привлекается для освещения данной проблемы впервые.

Сведения этих двух видов источников существенно пополняют донесения дипломатов: как изданные, так и неопубликованные донесения папских нунциев и русских послов.

Об особой позиции господствующего класса Великого княжества Литовского и прежде всего литовской магнатерии позволяют судить обширные материалы переписки литовских магнатов, отложившиеся в ряде архивных собраний Польской Народной Республики и Советского Союза. Значительная часть этих материалов также не была введена в научный оборот.