Русско-турецкая война 1686–1700 годов

Сыграла свою роль и достаточно длинная цепочка в логистике пересылок между посланником, Посольским приказом в Москве и Петром I, находившимся до осени 1696 г. в походе под Азовом. Почтовые отправления, связанные с запросами дьяка по тому или иному поводу и получением им соответствующих грамот с решениями монарха, проходили длинный путь: Нефимонов писал в Москву (почта шла чуть больше 1 месяца) — Посольский приказ направлял послания царю под Азов (2–2,5 недели) — Петр I принимал решение, которое формулировалось в виде указа и посылалось обратно в Москву (2–2,5 недели) — Посольский приказ готовил и высылал почту в Вену (1 месяц). Таким образом, между запросом Нефимонова и получением им ответа проходило не менее 3–3,5 месяцев (по возвращении государя в столицу процесс ускорился и стал занимать около 2–2,5 месяцев). Следует добавить, что в Азове подручным монарха по международным делам выступал Н. М. Зотов, который, по мнению М. М. Богословского, позже заведовал походной канцелярией[1405]. Именно он, как писал сам Петр I, выступал посредником между царем и Посольским приказом, получая от Е. И. Украинцева сообщения о различных делах[1406].

Случались и непредвиденные обстоятельства, говорившие о низкой надежности существовавшей системы доставки дипломатической почты. Одним из таких примеров стала пропажа почты, отправленной из Москвы 6 июня 1696 г. Нефимонов узнал об ее исчезновении 21 августа, когда получил следующую депешу, посланную из Посольского приказа 11 июля. По его мнению, бумаги были «утаены и задержаны» при их провозе через Польшу[1407]. Подозрения Нефимонова оказались беспочвенными. Еще 3 августа отвечавший за почтовое сообщение в Смоленске переводчик Иван Кулбацкий сообщил, что почта от 6 июня в его город из Москвы не приходила. Посольский приказ провел тщательное расследование, показавшее, что сумку с диппочтой захватили «воровские люди» в пяти верстах от Можайска. При этом выяснилось, что вместо почтаря корреспонденцию везли случайные люди, которые не сообщили властям об утрате документов. Все попытки отыскать пропажу оказались тщетными[1408]. В итоге с целью повышения безопасности системы обмена посольской корреспонденцией руководство внешнеполитического ведомства приняло решение о ее дублировании. Теперь пересылка всех бумаг посланнику в Вене осуществлялась двумя почтовыми маршрутами — через Вильно и Ригу. Первые грамоты по новой системе были отправлены 3 (виленская почта) и 6 (рижская) ноября 1696 г. Сам же Нефимонов получил указ о дублировании собственных депеш «двемя пути» 2 января 1697 г.[1409]

Получив на руки подписанный договор, русский дипломат на следующий день отослал через рижскую почту (виленская была отправлена еще через день — 31 января) отписку с изложением его основных условий. В Москве депеша была получена 28 февраля, то есть еще до отъезда Великого посольства (вторая почта пришла 12 марта)[1410]. По указу царя в Посольском приказе подготовили выписку об оформлении «подтверженных» грамот. Однако, проанализировав ситуацию, руководство ведомства в лице Л. К. Нарышкина решило отложить подготовку ратификационных документов до приезда посланника с подлинником договора[1411]. В итоге обмен ратификационными грамотами завершился только 12 января 1698 г.[1412]

Заключение Венского соглашения, как представляется, было первым опытом России в подписании многосторонних договоров. Сам посланник не осознавал все значение свершившегося события, которое вводило страну в общеевропейскую коалиционную политику. Гарантии совместного ведения войны и выхода на мирные переговоры давали России повышенный шанс сохранить приобретения, полученные в результате противостояния с Турцией и Крымом. Взаимная поддержка союзников способствовала ускоренному завершению боевых действий и признанию поражения врагов «креста Господня».

Донской театр военных действий

В историографии Азовский поход 1696 г. обычно четко отделяют от предшествующей военной кампании. Такой подход не вполне верен, поскольку в низовьях Дона оставался гарнизон Сергиева. Впрочем, следует признать, что его возможности были весьма ограниченны. Осенью и в начале зимы 1695–1696 гг. это не имело особого значения, поскольку истощенный осадой Азов не мог угрожать Сергиеву. Город возглавил новый бей. Позднее один из вновь присланных в Азов янычар утверждал, что тот до избрания беем был агой у янычар[1413]. Однако более достоверными кажутся сведения бежавшего в московский лагерь невольника, служившего в 1695 г. у янычарского сотника: «а вместо убитых бея и янычарского аги выбрали они, азовцы, и учинили беем Асана-агу, корой был началным над бешлеями, а янычарским агою учинили чюрбачея Керима-агу, и ныне в Азове в тех чинех они же»[1414]. Пленные татары говорили, что бей Асан, сын Араслана-аги, был «породы татарской» и до своего назначения жил в Азове около 30 лет[1415].