Русско-турецкая война 1686–1700 годов

Между тем военный потенциал российской армии постепенно возрастал. 9 июля в Новосергиевск прибыли «инженеры, минеры и фейерверкеры, присланные Римским императором»[1626]. 11 июля они добрались до осадного лагеря и на следующий день, после рекогносцировки, предложили поставить 6 пушек на новых батареях. 14 июля Гордон отдал распоряжение об их установке, дополнительные орудия были также отправлены на другой берег Дона. 15 июля с новых батарей были «разбиты все частоколы на угловом болверке»[1627].

Как и в прошлом году, велись минные работы. К 17 июня были начаты 3 минных подкопа[1628]. Однако подорваны они так и не были. Пленные и перебежчики свидетельствовали, что особую опасность для обороны Азова представлял вал, который осаждавшие двигали к городу[1629]. Его отсыпку начали 23 июня[1630]. Судя по дневнику Гордона, это была инициатива рядовых служилых людей. В записи от 22 июня он сообщал: «Все солдаты нижнего чина и состояния просили [их выслушать], и, когда их совет был испрошен, пожелали и согласились насыпать земляной вал и подвести оный к городскому валу. Мы соизволили на их желания»[1631]. К середине июля осадные валы были подведены к Азову так близко, что земля с них начала ссыпаться в город. Ров вокруг Азова был уже заполнен во многих местах. С 13 июля начались бои непосредственно на городских укреплениях[1632]. 17 июля казаки Лизогуба и Минаева смогли ворваться в неприятельский раскат и после кровопролитного сражения унести с укреплений поставленные там пушки. Их атаку поддержал Гордон[1633]. Письмо, отправленное из-под Азова 17 июля, утверждало, что турки оставили земляную крепость и отступили в каменный город[1634].

По мере ухудшения положения города, турки все больше думали о сдаче. Принимать решение пришлось уже новому бею Али-аге, двоюродному брату скончавшегося бея Асана Арасланова[1635]. В записках Желябужского встречается полный вариант его имени: «Шаабан-беин сын Алли-ага»[1636]. Любопытно, что в издании Рубана указано, что договор о сдаче города подал «новоучен(е)ной бей Али-ага», а в подписи под опубликованным ниже договором указан предшествующий «Гасан-бей Арасланов сын»[1637]. Надо полагать, что новый бей не успел изготовить новые тугру и печать, вследствие чего вынужден был воспользовался оставшимися от предшественника. Переговоры о капитуляции начались 18 июля, и уже 19 июля азовцы покинули город[1638].

Передавал Азов российскому командованию Ахмет-ага[1639], которого источники называют вторым, а зачастую и первым лицом в иерархии азовского гарнизона. Так, еще при подготовке города к осаде «началной над всем Азовом хасеки-чюлак Ахмет-ага» перевел из Азова на службу в Лютик ода-баши (янычарского сотника) Мустафу[1640]. Московские власти проявляли большой интерес и за время осады неоднократно получали о нем сведения от разных информаторов. Один из выходцев сказал, что начальник в Азове «хасеки, то есть спальник салтана турского, а имя ему Ахмет-ага, он же и чюлак, то есть без дву перстов, прислан он от салтана в Азов прошлою зимою»[1641].

После сдачи Азова в руках турок осталось единственное укрепление в устье Дона — Лютик. К концу осады его гарнизон составил 115 человек[1642]. Шеин послал туда «сухим и водяным путем» казаков и калмыков. Этот укрепленный пункт представлял собой небольшую крепость в виде прямоугольника с четырьмя башнями, размером 18 на 19 саженей. В системе турецких укреплений она играла ту же роль, что и взятые в 1695 г. каланчи. От нее через Донец перекидывалась цепь, мешающая проходу судов. 21 июля Лютик сдался без боя[1643].

В планах командования появлялась даже идея о походе на Кубань вслед за отступившими туда татарами. Для этого предполагалось направить калмыков Аюки. Население Кубани, узнав о падении Азова, бежало в горы. Однако поход так и не состоялся. Калмыки попросили себе в сопровождение российский отряд с артиллерией. Им отказали и отпустили со службы[1644].

Уже 21 июля началась починка и перестройка укреплений Азова. Для этого в городе был оставлен цесарский инженер Антоний де Лаваль. Одну из мечетей переделали в соборную церковь во имя Похвалы Пресвятой Богородицы. Кроме того, была «поновлена» существовавшая ранее церковь во имя Усекновения главы Иоанна Предтечи.

Вскоре отдельные подразделения начали покидать окрестности Азова. 31 июля наградили и отпустили со службы гетманские войска. 16 августа двинулась в обратную дорогу основная часть армии. В городе был оставлен восьмитысячный гарнизон во главе с воеводой и стольником Петром Григорьевичем Львовым[1645]. О численности азовского контингента имеются и другие официальные цифры. К. Н. Нефимонову в Вену для сообщения «цесарским думным людем и венецийскому послу» посланы иные данные: «солдат и стрелцов 10 тыс. человек»[1646].