Русское

Жители Русского никогда прежде не видели катапульты. Устройство ее было весьма простым: когда на один конец рычага клали массивный противовес, плечо рычага взмывало в воздух, посылая камень с другого конца на вражеские укрепления. Первый же камень разбил бревенчатый навес над воротами. Второй в щепки разнес уже сами ворота.

По команде Менгу монголы устремились в образовавшуюся брешь. Они действовали стремительно, но методично, пинками открывая все двери, обыскивая каждое помещение, каждую щелочку. Вооружены они были копьями и мечами. Все живое, будь то мужчина, женщина или ребенок, быстро и умело уничтожалось. Монголы убивали своих жертв столь искусно, что почти никто из крестьян даже не испытал особых страданий, разве что мгновенный ужас при виде врага.

Съестных припасов в крепости монголы обнаружили немного, зато захватили пятьдесят четвертей зерна, которые и увезли на телегах, взятых из деревни. Стремительно разграбив крепость, монголы подожгли здания и деревянные стены – вместе с трупами тех, кто чаял спрятаться от врагов.

На маленьком холме быстро разгорелся гигантский костер. Вскоре всю крепость охватило пламя, а над остатками стен заплясали языки ревущего огня, и черный дым взметнулся высоко в воздух над лесом. Широколицые монголы смотрели снизу, как вся крепость словно содрогается от рева, треска и стенаний, обрушиваясь в огненном море.

Менгу повернулся к десятскому.

– Двадцать лучников сюда, с зажженными стрелами, – приказал он. – Окружить церковь.

Спустя несколько мгновений дюжие монголы-лучники в длинных кожаных безрукавках заняли позиции вдоль каждой церковной стены. Менгу кивком отдал команду, и они достали из колчанов длинные, тяжелые стрелы с наконечниками, обмотанными полотном, пропитанным смолой, и подожгли их.

По команде Менгу пылающие стрелы полетели сквозь узкие церковные окна. Вскоре повалил дым; затем показались языки пламени.

Менгу подумал, что закрывшиеся внутри люди могут попробовать вырваться, и потому поставил еще несколько лучников прямо напротив двери. Однако, хотя пламя бушевало внутри столь сильно, что дверь словно задрожала, она так и не открылась.

Через некоторое время небольшой купол с грохотом обрушился внутрь здания. «Никто не смог там выжить, к этому времени все, кто там спасался, наверняка мертвы», – подумал он. Церковь превратилась в ревущее пекло. Даже кирпичи начали раскаляться. Упала одна стена, потом обрушилась другая. Это было ему весьма на руку. Если темник счел, что он, Менгу, обошелся с девчонкой слишком мягко, то вот подтверждение, что Менгу способен и проявить жестокость.

Когда вечером несколько сельчан выбрались из леса, то на месте крепости и маленькой церкви, сооруженной в свое время с таким трудом, нашли одни лишь обугленные руины, над которыми кружили птицы.

Рапорт, который в тот вечер темник представил могущественному хану Батыю, отличался краткостью, логичностью и здравомыслием.

– Он отвлекся от дела из-за женщины, которая побежала в его сторону. Ему следовало бы увидеть ее раньше и приказать своим людям зарубить или прогнать ее. Он этого не сделал. Он позволил ей подбежать к нему и только после этого убил ее. Он отвратил свой взор от работы.

– А потом?

– Потом под ноги ему метнулась маленькая девочка. Он подобрал ее и отбросил прочь.

– Пустая трата времени. А что потом?

– Он взял крепость и сжег ее.

– Очень хорошо. Что-нибудь еще?

– Он сжег церковь.

– В стенах крепости?

– Нет, за ее пределами.

– Ее кто-нибудь защищал?

– Нет.

– Скверно. Великий хан почитает любые религии.

– Думаю, ему недостает хладнокровия, – заключил темник.

В эту ночь могущественный хан Батый передумал и не стал делить ложе с сестрой Менгу.

В ту же ночь Янка, кое-как убаюкав себя, заснула в убежище, которое отец с братом соорудили в пчелином лесу. Янка на всю жизнь запомнила Менгу, убийцу ее матери: одну щеку его пересекал шрам и у него не было одного уха.

Она никогда его не забудет, никогда.

1246

Плот тихо скользил сквозь рассветные туманы. Еще два месяца тому назад, боясь, что их обнаружат, они плыли только ночью, медленно-медленно продвигаясь вверх по течению, и предварительно производя разведку в каждой встречающейся на пути деревне, чтобы не попасться монгольским соглядатаям. Однажды лунной ночью они чуть было не наткнулись на небольшой монгольский отряд, который разбил лагерь на берегу реки.

Это было в августе. Плывя на север по извилистым рекам, они уже покрыли расстояние примерно в семьсот пятьдесят верст. На это им потребовалось три месяца.

В прошлом месяце они вышли из одной реки и посуху достигли другой. Лодка из гигантского выдолбленного ствола, на которой они плыли до сих пор, оказалась слишком тяжелой, и перетащить они ее не смогли. Поэтому они бросили ее и, дойдя до другой реки, сколотили плот, ведь теперь они собирались не подниматься против течения, а неспешно плыть вниз по реке. На душе у них постепенно становилось спокойнее. Теперь они могли странствовать днем. Но им все равно приходилось остерегаться.

Янка, ее отец и спутники затеяли опасное дело. Они пытались бежать от татар.