Русское братство

— Грибы грибами, — задумчиво произнес Степаненко, все еще глядя в окно. Рядом с «ракушкой», в которой хранилась «Нива» соседа, стоял «Форд», который он раньше никогда не видел. Мало того, ему показалось, что Сидоренков, прежде чем сесть в свою машину, слегка кивнул в сторону этой машины.

«Что-то я подозрительным стал в последнее время…» — подумал Степаненко и обратился к другу:

— Ну так что, поедем вместе?

— Поехали, — сказал Колешко и ухватился за свой рюкзачок. Степаненко почесал нос и задержал указательный палец у щеки. Говорить о своих вдруг возникших подозрениях не стал.

Едва они вышли на улицу, как мотор «Форда» взревел и он вкатил в арку дома, направляясь на выезд из двора. Степаненко успел заметить, что в машине сидело двое, а номер был транзитным. Рассмотреть детально, что за люди сидели в салоне, он не успел.

Пока Степаненко возился с «Ауди», стал накрапывать дождь.

— Ну вот, — недовольно пробормотал Колешко, подставляя руку под капли. — Под дождем пилить дольше придется…

— Не жалуйся, меньше машин будет на дороге…

Когда садились в машину, Степаненко обратил внимание, что Колешко не бросил свою ношу — рюкзак — на заднее сиденье, а прижимает его к груди.

«Непонятно, что там у него… — подумал Максим. — Он вообще странно ведет себя… Словно в рюкзаке есть что-то невероятно ценное».

Майор ФСБ уже не сомневался, что в рюкзаке и в самом деле находится что-то очень стоящее. Во всяком случае, для самого Колешки. Почему же он молчит, не хочет ничего рассказать?

Степаненко поднес ключ к скважине замка зажигания. А вдруг сейчас как рванет? Черт бы побрал все эти тайны, секреты, недоговоренности…

Впрочем, подозрительность есть результат того, что не выспался как следует, накачался кофе и теперь весь день станут одолевать как дурные предчувствия, так и всякого рода подозрения. К примеру, вот этот «Форд», которого во дворе раньше никогда не видел…

Степаненко вздохнул и стал прогревать мотор.

На почти пустой улице обратил внимание на то, что за его машиной, то отставая, то приближаясь, следует темно-зеленый «Фольксваген». А ведь он ожидал увидеть «Форд»!

Да нет же, «Фольксваген» вовсе не преследует их, вот он свернул налево.

Чтобы отвлечься, Степаненко ткнул пальцем в магнитолу.

— Ты любишь Визбора? — удивился Колеш-ко, вслушавшись в музыку.

— Да так. Кассета подвернулась, слушаю иногда.

— Визбор — апологет того поколения, которое не желало платить по общему счету.

Степаненко пожал плечами.

— Современная популярная песня, — продолжил демонстрацию своих познаний в современной музыке Колешко, — постмодернистская…

— Я в этих «измах» не секу, честно признаюсь, — сказал Степаненко. — И вообще, замотался и стал так далек от культуры. В театре последний раз был в прошлом году. И то по службе.

— Постмодернистская означает антироман-тическая, наполненная скепсисом, иногда цинизмом. Под стать нынешней молодежи…

Некоторое время они молчали.

— Мы уже не молодежь, — сказал Степаненко, — я где-то читал, что причина новой востребованности Визбора в том, что дети ищут поддержки, опоры и находят ее, как правило, у дедов…

— Они сейчас говорят: «То, что наши отцы не доделали — это мы».

— Да, дети, выбравшие «Пепси», зашугали отцов. Сейчас требуется или дикая агрессивность, или христианская всепокорность…

— А чем ты занимаешься сейчас? Я имею в виду твои научные интересы?

— Клонированием тлей, — пробормотал Колешко.

— Ты же, насколько я помню, инженер-электронщик.

— Был проект. Закрыли, перестали финансировать. Надо искать спонсора. Немца какого-нибудь, итальянца. А тут свои люди завелись, суетятся предлагают молочные реки с кисельными берегами… Как узнают, что работы море, просвета не видно, сразу отваливают. По существу, есть только идея! Для ее воплощения нужны деньги, труд, усилия многих людей: техников, ученых, простых работяг-лаборантов, которые способны месяцами снимать показания с датчиков, проводить нудные исследования.

Колешко откинул голову на подушку подголовника, закрыл глаза. Вскоре он заснул.

За пределами МКАД Степаненко опять обратил внимание на то, что далеко позади, то и дело перестраиваясь из ряда в ряд, движется уже знакомый темно-зеленый «Фольксваген».

«Ага, это неспроста, — подумал он. — Надо присмотреться».

Он сбросил скорость, но и «Фольксваген» тоже отстал, потом совсем исчез, словно Степаненко спугнул его. Максим неожиданно улыбнулся. Он вспомнил анекдот и, не глядя на друга, начал рассказывать: «Слышал, в России придумали умную бомбу, но никак не могут вытолкнуть ее из самолета». Колешко молчал. Степаненко тронул его за локоть и тот проснулся.

— Уф! — сказал он, потягиваясь. — Едва не проспал. Через километр надо сворачивать.

— Сворачивать, так сворачивать, — добродушно произнес Степаненко.

— По гравейке на километров тридцать ближе, — сказал Колешко. — Кроме того, по пути будет озеро. Искупаемся. Жарко.

Через час езды по свежеподсыпанной гравейке впереди показалась развилка. Степаненко хотел свернуть туда, куда указывала наезженная колея, но Колешко остановил его:

— Сворачивай. Нам к озеру.