Русское братство

Его предосторожность оказалась напрасной — в квартире никого не было. Дети выбежали и позвали его в квартиру. Он надеялся, что Ира не будет рада его визиту. Внешне это так и выглядело. Но Степаненко заметил, что «несчастная» вдова не может скрыть радости, что он в ее доме. Нет, обстановка в квартире не походила на ту, которая обычно бывает, если из нее недавно вынесли покойника. Все должно иметь какой-то особый, угрюмый вид, даже стены и мебель. Само собою разумеется, всех недовольнее и несчастнее должна быть вдова…

Но попритворявшись некоторое время, Ира уже не смогла скрыть своей радости. Что это означало? Любовь? Бурный всплеск каких-то не совсем проясненных процессов психики, ищущей способа забыть смерть если не любимого, то во всяком случае привычного человека?!

Степаненко объяснил ситуацию, в которую он попал. Ира безоговорочно согласилась помочь. Вечером она пригнала во двор дома машину. Переодетый в куцый пиджачок, в кепке и солнцезащитных очках, Степаненко быстро занял заднее сиденье. Какой-то полузнакомый Ире владелец «Москвича» согласился подбросить их обоих, Максима и Иру, на дачу, в Горбаху.

Степаненко намеревался встретиться с Богомоловым. Только академик внесет, наконец, ясность во всю эту путаницу. Ученый мог, разумеется, просто отказать ему во встрече, но Степаненко шел ва-банк: с пустыми руками в Москву ему возвращаться не хотелось.

На диво погожий день клонился к закату. Такие дни бывают в конце августа, когда поля уже опустели, когда скворцы летают большими стаями, а какой-нибудь телефонный провод от столба до столба так густо унизан ласточками, что даже прогибается под ними. Еще лето, но нет жары, нет пыли, тепло нежное, ласковое…

Показались мачтовые сосны в виде возвышавшейся над местностью горы. Степаненко вспомнил, как Колешко объяснял ему, как появилось названия Горбаха. Теперь Колешко уже нет… У Максима защемило сердце.

Богомолов и Маша провели неделю на курорте, не очень пышном, но и не захудалом. Богомолов посвятил Машу в ближайшие планы — он собирался уехать в Соединенные Штаты. Несколько тревожный вопрос Маши — а как же с процессорами, которые исчезли, — развеселил его. Он постучал пальцем по черепу — мол, все что надо, находится в голове.

На самом деле академик был сильно озадачен. Опытные образцы процессоров после убийства

Колешки и расстрела Губермана бесследно исчезли. Это сильно усложняло возможность продолжения работы по дальнейшему совершенствованию суперпроцессора под маркировкой «Э».

Оформление документов на выезд в США шло полным ходом, но Богомолова все чаще и чаще посещали тревожные мысли — что станет, когда приглашавшая его сторона выяснит, что ничего стоящего у него нет. Неужели придется довольствоваться только преподавательской деятельностью? Вряд ли и на это он сможет претендовать…

Однажды вечером, когда Богомолов сидел в беседке, поросшей плющом, и раздумывал о своем ближайшем будущем, он услышал: звякнула щеколда калитки. Потом послышались шаги.

— Василий Илларионович?! — кто-то незнакомый окликнул его.

— Да, — академик поднялся. — С кем имею честь?

— Майор ФСБ Максим Степаненко, — проговорил незнакомец.

— Вы из Москвы? — быстро спросил Богомолов.

— Да, из Москвы.

— Мне что, выходить с теплыми вещами? — то ли всерьез, то ли шутя, проговорил ученый.

— Василий Илларионович, дело чрезвычайно серьезное. Думаю, шутки сейчас не совсем уместны.

— Вот как. Тогда пройдемте в дом. — И он первым двинулся к крыльцу.

Оказавшись в доме, Богомолов направил Максима по лестнице, а сам, извинившись, отлучился. Взойдя на второй этаж, Максим прислушался. В деревянном, гулком доме все звуки хорошо прослушивались: Богомолов кому-то звонил. Через минуту он был уже возле Максима.

— Итак, — сказал он, усадив Степаненко напротив себя в довольно уютном кабинете. — В чем я обвиняюсь, позвольте узнать?

— Я пришел не для того, чтобы выдвигать против вас какие бы то ни было обвинения. Я пришел для того, чтобы обезопасить вашу жизнь.

— И что же мне, а главное, кто мне угрожает? — Богомолов глянул на Максима поверх очков.

Степаненко был доволен началом. Во-первых, академик не затребовал у него документы, а во-вторых, ему с ходу удалось повернуть беседу так, что Богомолов в целях собственной безопасности выложит все, что знает.

— Вам известна такая фамилия, как Ро-гожцев?

— Разумеется, знаю. Это мэр города.

— А Сохадзе?

— Ну-у, — Богомолов развел руками. — Владислав знакомый моей жены…

— Не ему ли вы, случайно, только что звонили?

Богомолов молча уставился на Максима.

— А в курсе ли вы, Василий Илларионович, что оба эти товарища организаторы преступной группировки?

Богомолов пожевал губами.

— Послушайте, — сказал он, — это ведь серьезное обвинение, не правда ли?

— Совершенно верно.

— А скажите, я имею право не отвечать на ваши вопросы? Ведь это не допрос, да?