Русское экономическое чудо: что пошло не так?

Следующий вопрос: что будем экспортировать? Поддерживать экспорт – это хорошо, это правильно. Ни одна страна в мире не смогла удержать высокие и стабильные темпы роста экономики без экспансии на рынки других стран. Все разговоры о возможности ускорения за счет потенциала внутреннего рынка – это от лукавого, и обсуждать в сто первый раз эти “альтернативные” идеи не хочется. А что экспортирует российская экономика? Процентов на восемьдесят наш экспорт состоит из сырья и продуктов его первичной переработки: нефть, нефтепродукты, газ, удобрения, металлы, древесина, зерно. Такой экспорт тоже хорош, и он может создавать надежную основу для развитой экономики – посмотрите на Канаду, Австралию, Норвегию. Но в случае России, мне кажется, сырьевые отрасли и так растут достаточно устойчиво и нечувствительны к дополнительным стимулам, хотя некоторые из них (например, металлурги и угольщики) сильно реагируют на конъюнктуру мировых цен, а другие (“Газпром”) страдают от бизнес-импотенции своего менеджмента. Кроме того, у большинства сырьевых компаний также нет свободных мощностей, а нефтяники в конце прошлого года попали под действие соглашения с ОПЕК о сокращении добычи.

Еще у России есть экспорт вооружений, который больше зависит от искусства переговорщиков и внешнеполитических успехов государства, чем от экономических стимулов. А весь остальной экспорт рассыпан по множеству отраслей и предприятий, где не найдется ни одного крупного игрока, способного повлиять на динамику ВВП, даже если перерыть весь массив таможенной статистики.

Кто за это заплатит?

Следующая часть вопросов связана с макроэкономическими эффектами предлагаемой идеи. Судя по прессе, правительство просчитывает несколько вариантов: основной – снизить страховой взнос до 21 % и повысить НДС до 21 % (другие варианты: 20/22, 22/22, 21/22). И все они ведут к выпадению доходов. “Ведомости” приводят оценку Александры Суслиной из Экономической экспертной группы при Минфине: при 21/21 выпадает 682 млрд рублей по сравнению с текущим законодательством; при 22/22–180 млрд; при 20/22–600 млрд; при 21/22–400 млрд[41]. А теперь поставьте себя на место министра финансов, у которого каждая копейка на счету, который с трудом убеждает президента, что в предвыборный год нужно снова заморозить зарплаты и сократить финансирование бюджетной сферы, включая любимую игрушку Кремля – оборонный заказ. На его месте поддержите ли вы такой маневр?

Затем поставьте себя на место “социального блока” правительства, который вместе с Минфином и Центробанком обещают вот-вот предложить очередной вариант пенсионной реформы, способной если не сократить, то хотя бы заморозить на каком-то приемлемом уровне дефицит пенсионной системы. Иначе расползающиеся пенсионные обязательства грозят разрушить лет за 10–15 всю бюджетную конструкцию. И скажите, вы готовы компенсировать выпадение доходов пенсионной системы из-за снижения ставок страховых взносов дополнительным повышением пенсионного возраста или снижением уровня пенсий?

А после этого поставьте себя на место председателя Банка России Эльвиры Набиуллиной, которая и так непонятно зачем держит на безумно высоком уровне ключевую процентную ставку, снижая спрос на кредит в экономике и тормозя экономический рост. На ее месте вы больше всего на свете боитесь, что не будет достигнута 4 %-ная цель по инфляции и во всем видите такие риски. И вы прекрасно понимаете, что повышение ставки НДС на 3–4 процентных пункта (с нынешних 18 %) приведет к всплеску инфляции на 1,5–2 %. Смягчится ли ваша денежная политика после такого налогового маневра?

В чем тогда смысл?

Одним словом, по мне, так баланс вопросов и ответов явно складывается не в пользу идеи министра Орешкина. Но я не правительство, решать не мне, поэтому гарантировать, что правительство не попытается реализовать такие предложения, я не могу. Тем более что выбор у него невелик: через год российский избиратель окажет президенту Путину невиданную в постсоветской России поддержку и доверие, которое президенту предстоит оправдывать. А оправдать его можно будет только повышением уровня жизни. Избиратель этого явно заждался – за последние восемь лет уровень жизни населения практически не вырос, экономика стоит на месте, а все победные реляции чиновников о прохождении очередного дна опираются исключительно на методологические успехи Росстата. Значит, говорит президент правительству, нужно обеспечить рост экономики. Вынь да положь к марту 2018 года план действий!