Русское экономическое чудо: что пошло не так?

Существует распространенная точка зрения, что кризис 2008-го пришел в Россию извне, а никаких внутренних предпосылок для кризиса в России в тот момент не было. Хотя самый мощный за последние 80 лет мировой экономический кризис, разумеется, оказал сильнейшее воздействие на экономику большинства стран мира, включая Россию, тем не менее указанная точка зрения не имеет под собой оснований. Конечно, события лета-осени 2008 года, когда финансовый шторм рушил один за другим крупнейшие американские финансовые институты и, в конечном итоге, привел к параличу мировой банковской системы, сыграли крайне негативную роль и спровоцировали многие негативные для российской экономики тенденции и процессы. Но нельзя не отметить, что к этому кризису экономика России подошла “беременной кризисом”; к лету 2008-го в ней сформировались болевые точки, которые на горизонте двух-трех лет должны были стать причиной кризисных явлений. По крайней мере, об этом говорит опыт многих развивающихся стран, попадавших в аналогичные ситуации. Такими болевыми точками были:

1) перегрев экономики с признаками “голландской болезни”, которая росла исключительно за счет неконкурентных секторов (главным образом, строительство, операции с недвижимостью и финансовый сектор). Если в 2006–2007-м многие эксперты отрицали наличие и перегрева, и голландской болезни, то к началу кризиса это стало общей позицией в оценке ситуации. Даже правительственные чиновники признавали некоторые признаки перегрева. Опыт мировой экономической истории утверждает, что бескризисный выход из состояния перегрева – крайне редкое явление;

2) резкое ослабление платежного баланса; положительное сальдо текущих операций удавалось поддерживать исключительно за счет быстрорастущих нефтяных цен. Экспертная оценка говорит о том, что границей устойчивости платежного баланса России является величина положительного сальдо счета текущих операций (СТО) в размере 0,5–1 % ВВП. Традиционно, когда величина СТО опускалась ниже этого уровня, российская валюта резко ослабевала. Так было в 1997–1998 годах, так случилось и в 2008 м[1];

3) быстрое наращивание внешнего долга корпоративным и банковским секторами[2], который с начала 2005 года прирастал на 100–120 млрд долл. ежегодно. Самым опасным для экономики был даже не размер совокупного долга, накопленного к моменту кризиса (долг был относительно невелик – 508 млрд долл., менее 32 % ВВП), а то, что примерно треть его подлежала погашению в течение полутора лет: с третьего квартала 2008 года по четвертый квартал 2008-го. Можно говорить, что в 2008-м произошло определенное дежавю: повторение кризиса 1998 года, только не с государственным долгом, а с корпоративным. Стратегия внешних заимствований российских банков и компаний была построена не на точном расчете эффективности собственной деятельности, что позволило бы генерировать положительный финансовый поток, достаточный для обслуживания долга, а на логике рефинансирования “короткий долг – длинный долг – продажа акций”. В результате банки и компании стали заложниками конъюнктуры финансовых рынков. Опыт многих развивающихся стран (Мексика в м, Корея, Таиланд, Индонезия в 1997-м, Турция в 200 м) свидетельствует о том, что рано или поздно наступает “точка насыщения”, когда инвесторы считают, что дальнейшее кредитование становится слишком рискованным, и прекращают давать новые займы, требуя, однако, погашения старых;

4) Центральному банку России не удалось создать нормально функционирующую систему банковского надзора. Банк России не только оказался не в состоянии адекватно оценивать риски банковской системы в целом или отдельных банков[3], но и не смог отследить банальные случаи разворовывания активов, например в Связь-Банке, банке “Электроника” или Межпромбанке. Российские банки пренебрегли всеми разумными ограничениями в своей деятельности и, уверовав в тенденцию постоянного укрепления российского рубля, взяли на себя несоразмерные валютные риски. По оценкам Банка России, незастраховованная открытая валютная позиция российских банков (несовпадение их обязательств и активов) к осени 2008 года составила примерно 130 млрд долл.[4], что соответствовало величине капитала банковской системы. Такая ситуация означает, что 10 %-ная девальвация рубля немедленно приводила к потерям банковской системы в размере 13 млрд долл., при том, что вся прибыль российской банковской системы за три квартала 2008-го составляла 354 млрд рублей (14 млрд долл. по курсу на начало октября 2008-го).