Русское государство и его западные соседи (1655–1661 гг.)

На дороге в Курляндию А.Л. Ордина-Нащокина встретили и дали ему конвой литовские «полковники» во главе с С. Комаровским. Полковники сообщили, что ими перехвачен гонец М. Делагарди, который послан просить помощи у шведского короля. «А служилых людей в Ыфлянтех нинеча, — говорили полковники, — тысяча пеших да семьсот конных и с теми, де, людьми Риги не уберечь»[419]. Позднее, уже в столице герцогства — Митаве от людей, бежавших из Риги, он узнал, что «до Риги сторожевые места свеяне покинули и служилые… люди бегут в рознь». На рижан также произвел впечатление приход к Гданьску выступившего против тпведов голландского флота[420].

Герцог Якоб 31 июля в Митаве принял царского посланца с большим почетом: «грамоту целовал и поклонился до земли»[421]. Русские предложения А.Л. Ордин-Нащокин изложил ему на «тайной» встрече, состоявшейся 4 августа. От имени царя герцог должен был обещать рижанам возвращение им городских привилегий, которые «ныне свейской король и Магнус нарушили», а также «в промыслех торговых повольности… во всее царского величества земле»[422]. Герцог дал согласие вступить в переговоры с рижанами, сообщив Ордину-Нащокину, что между ними и шведским гарнизоном происходят столкновения. «Рижане стерегут сами по валу, а служилым людем, что з графом Магнусом в обозе, в городе быть не доверивают». Он выражал уверенность, что поход русских войск к Риге завершится полным успехом. Когда русские войска подойдут к Риге, то Магнус «поедет за море или X королю». Город не может ждать помощи ниоткуда. На море шведские корабли не пропустит голландский и датский флот, «а сухим путем к Риге шведу итти и литовские люди учнут на него приходить»[423].

Уверенность в скором падении города проявилась и в высказываниях курляндского канцлера М. Фелькерзама, встретившегося с А.Л. Ординым-Нащокиным на следующий день, 5 августа. Он спрашивал, нельзя ли будет курляндцам принять под свою защиту рижан, «которые в приятельстве с ними живут, а в первые часы (после взятия города. — Б.Ф.), хто захочет укрытца от ратных людей». Канцлер также сообщил, что герцог послал рижскому магистрату грамоту, «чтоб служилых людей, которые с граф Магнусом в обозе, чтоб в Ригу не пущали»[424]. Это было не совсем то, чего желал царь, но эта грамота могла рассматриваться как первый шаг в желательном для русской стороны направлении.

3 августа А.Л. Ордина-Нащокина посетил секретарь приехавшего в Митаву бранденбургского посла, а 4 августа с ним встретился и сам посол, сообщивший, что он хотел бы, чтобы царь принял его[425]. Секретарь говорил о намерении курфюрста выступить как посредник между царем и Карлом Густавом. Появление в Митаве бранденбургского дипломата не было случайностью. Фридрих Вильгельм был встревожен появлением вблизи от границ Пруссии большой русской армии во главе с царем, ведущей войну с его союзником — шведами. Положение было тем более опасным, что в соответствии с соглашением с Карлом Густавом курфюрст должен был с главными военными силами оставить Пруссию, чтобы принять участие в совместном походе к Варшаве.

Уже в июне курфюрст располагал сведениями о разрыве между Россией и Швецией и начавшемся походе русских войск в Ливонию[426]. В этих условиях возникла необходимость обезопасить Восточную Пруссию от возможного нападения русских войск, а также принять другие меры, которые обеспечили бы осуществление планов союзников, связанных с их совместным походом в Польшу. В этой связи была достигнута договоренность с шведами о выступлении курфюрста в качестве посредника в русско-шведском конфликте. Карл Густав выразил готовность дать русской стороне «сатисфакцию» за причиненный ущерб[427], и представители Бранденбурга могли на него ссылаться.

Достижения этих целей должно было добиться посольство во главе с Йонасом Казимиром Эйленбургом. Он получил свои инструкции 10 июля н. ст.[428]. Главной задачей, возложенной на Эйленбурга, было заключение русско-бранденбургского договора «о дружбе». В инструкциях подчеркивалось, что это должна быть не «охранная грамота», подобная той, что была дана в 1655 г. Л. Киттельману, а настоящее соглашение, договор со всеми необходимыми условиями. В договор должны были войти обязательства курфюрста не помогать врагам царя в войне против него ни деньгами, ни провиантом, ни снаряжением и не заключать с ними направленных против царя союзов и соответствующие обязательства со стороны царя. Это означало, что составители инструкций и не скрывали от посла обязательство курфюрста не оказывать никакой помощи Швеции в войне с Россией. Таким образом, курфюрст явно жертвовал интересами своего шведского союзника, чтобы обезопасить Восточную Пруссию от нападения русских войск.