Русское литературоведение XVIII–XIX веков. Истоки, развитие, формирование методологий: учебное пособие

В ряде журнальных публикаций Крылов осветил свое понимание литературного процесса. Объектами его сатирических интересов были как классицисты, так и сентименталисты. Например, в «восточной повести» «Каиб» (1792, «Зритель») целью автора стало разоблачительное изображение и позиции классицистов, и художественного мира сентименталистов. Крылов использовал практику сатирической стилизации, которая реализована им как осознанная ориентация на повторение стилевых принципов и приемов тех, кто стал объектом сатиры. Так, от писателя-«классициста» странствующий Каиб узнает, например, что тот пишет «более … для славы, нежели для денег» и что «ода – шелковый чулок, который всякий старается растянуть на свою ногу» (266), а при встрече с пасторально-идиллическими пастушком (героем сентименталистских произведений) становится известной правда: пастушка «поехала в город с возом дров и с последнею курицею, чтобы, продав их, было чем одеться и не замерзнуть зимою от холодных утренников» (269). Иными словами, сатирическая стилизация предстала в «восточной повести» в виде пародии (греч. перепев), с прямым разоблачением принципов изображения действительности в произведениях как классицистов, так и сентименталистов.

«Похвальная речь Ермалафиду, говоренная в собрании молодых писателей» (1793, «Санкт-Петербургский Меркурий») также непосредственно связана с проблемами литературы и литературного процесса. Крылов вновь выступил против сентименталистов и Карамзина. С едким сарказмом высмеяна «свобода словесных наук» (257) в том ее виде, в каком, по мнению Крылова, она понимается сентименталистами. В образе «Ермалафида» (греч. болтовня, многословная чепуха) обыграны и разоблачены «плодословие», когда некие авторы стремятся «волочить надежду читателя через триста листов» (259), и невежество с его лозунгом «хочу писать без правил и доказать на самом деле, что словесность есть свободная наука, не имеющая никаких законов, кроме воли и воображения» (261). К тому же, по справедливому наблюдению исследователя, Крылов считал «нелепостью характерные для сентименталистов прихотливые переходы от высокой темы к низкой. В пределах одного произведения, в зависимости от его жанра, следует сохранять определенное единство темы и стиля – таково прямо не высказанное, но явно подразумеваемое требование Крылова»[71].

Работа «Примечания на комедию „Смех и горе“» (1793) стала откликом на произведение А.И. Клушина, соиздателя журнала «Санкт-Петербургский Меркурий». Крылов подчеркивал, что в своем анализе исходил из представления о том, что «беспристрастное суждение очищает вкус» (270), стремясь избежать крайностей, когда либо «рукоплескания публики служили для авторов непоколебимым ободрением» и носили характер незаслуженной комплиментарности, либо на сочинителей сыпалась «брань безграмотных зоилов» (озлобленных критиков, 269). Мерилом реалистической, по сути, неодномерности изображенных характеров для Крылова были герои пьес Ж.Б. Мольера. Так, русский сатирик писал: «Мольер в своей комедии „Скупой“, не говоря длинных нравоучений против скупости, заставляет ненавидеть Гарпагона и делает его смешным» (273). Крылов приветствовал мастерство такого уровня в создании характера, а также в изображении «вероятного», вытекающего из логики развития действия события.

Таким образом, Крылов выступил единомышленником Новикова и Фонвизина. Его литературно-критические работы (называемые также сатирической прозой) стали откликом на происходящее, прежде всего на литературную ситуацию 1790-х годов. Объектами сатиры были классицисты и сентименталисты-карамзинисты.

ИДЕИ ПРОСВЕТИТЕЛЬСТВА И ЛИТЕРАТУРНАЯ ПУБЛИЦИСТИКА А.Н. РАДИЩЕВА

Идеи Просветительства сыграли важную роль в формировании не только общественно-политических и нравственно-духовных, но и художественно-эстетических ориентиров в России на рубеже XVIII–XIX веков. Значимость культуры, «надлежащее воспитание и просвещение науками и знаниями» определялись как «светильник разума, проводящий … сквозь мглу страстей, пороков и предубеждений» (343, 347). Так, в частности, писал А.Н. Радищев в работе «Беседа о том, что есть сын отечества» (1789).

Александр Николаевич Радищев (1749–1802) – писатель и революционер. В 1770—1780-е годы, будучи чиновником (с перерывами), вступил в «Общество друзей словесных наук», сблизился с Новиковым. Главным трудом Радищева стала книга «Путешествие из Петербурга в Москву», написанная во 2-й половине 1780-х годов и летом 1789 г. проведенная автором через цензуру[72]. Эта книга явилась причиной жестоких испытаний в жизни Радищева: в 1790 г. он был арестован и приговорен судом к смертной казни, замененной ссылкой в Сибирь (сроком на 10 лет), в которой находился до начала 1797 года[73].