Русское родноверие. Неоязычество и национализм в современной России

С 1980-1990-х гг. языческая славяно-арийская тематика не оставляет равнодушными и ряд других художников. При этом одних интересует эстетика Древней Руси и ее героического и легендарного прошлого; другие видят в своем творчестве нечто большее и занимаются художественным оформлением праворадикальных идей, в том числе, создавая плакаты и оформляя веб-сайты для праворадикальных движений. Одни остаются светскими людьми или христианами, другие вступают в неоязыческие общины и принимают языческие имена. Встречаются среди них и лидеры таких общин, активно формирующие свою собственную версию неоязычества. Для некоторых художников языческие сюжеты являются лишь этапом творчества, к которому их привело разочарование в православии. Другие, прежде всего молодые, с самого начала были поглощены образами древних славянских богов. Многие из этих художников находятся в тесных контактах с деятелями неоязыческого движения, которые подсказывают им сюжеты и их трактовку, вводя художников в мир языческих представлений и верований. В любом случае речь идет об определенном направлении в современной живописи, которое один из правых деятелей определяет как «родноверческое», напрямую связанное с расовой «славяно-арийской» идеей. Примечательно, что в этом «монументально-героическом стиле» он вполне в духе идеологов Третьего Рейха видит альтернативу современному «дегенеративному искусству» (Тулаев 2008: 5, 226).

Сегодня уже можно выделять художников старшего и молодого поколения. Первые начали свою художественную карьеру еще в советские годы. Это – И. П. Вакуров (1885–1968), один из основателей палехской школы живописи, а также художница Надежда Антипова, создавшая галерею славянских богов для «Словаря славянской мифологии». Для них сказочный мир древнего славянства был определенной отдушиной, позволявшей вырваться из тисков официозного социалистического реализма. В этом проявлялся своеобразный протест против ущемления свободы творчества.

Среди наиболее ярких таких художников можно назвать Андрея Клименко, творившего в его американский период (после 1997 г.) под именем Andriko Wen Six. Подобно Васильеву, его также увлекает монументально-героический стиль, и не случайно одним из его кумиров является Рихард Вагнер. Но в отличие от Васильева, ему больше нравятся скифские и славянские герои. При этом в соответствии с «арийским мифом» он считает скифов «праславянами» и причисляет к тем даже Александра Македонского. На картинах Клименко перед нами предстают могучие древнеславянские боги, беспощадные воины, сильные духом женщины. Кровавые битвы с бесчисленными врагами, среди которых фигурируют и греки-христиане, сочетаются на его картинах с языческими обрядами, идолами, святилищами и суровым воинским бытом. Автору не чужда и любовная лирика, но и она наполнена величественным былинным духом и не признает фривольностей. Героев художника отличает отсутствующий взгляд, как будто своими мыслями они погружены в вечность, и даже любовникам нет дела друг до друга. Им свойственна статичность и нарочитая неэмоциональность, что только подчеркивает дух суровости и величия. По признанию самого Клименко, обучавшегося в Московском институте им. Сурикова в период перестройки, своим выбором стиля и сюжетов он был обязан чувству протеста против «пресной духовной пищи», которую молодым художникам навязывал «антинародный» соцреализм. Ему же хотелось чего-то возвышенного и героического, и это он находил в русском фольклоре (Клименко 1995). Впрочем, речь шла не только о фольклоре, и за сюжетами Клименко обращался даже к поддельной «Влесовой книге», в годы его обучения весьма популярной у русских националистов.

Пензенский художник В. А. Корольков (1958–2004), один из иллюстраторов «Энциклопедии славянской мифологии», создал целую галерею портретов славянских языческих богов. Его также увлекали образы русских волшебных сказок и сюжеты из древнего славянского быта. Он не чурался модернизации, это ярко выглядело на картине, где Кощей созерцает яйцо, сидя перед современной настенной картой мира. При этом художник опирался на наследие Васнецова, Рериха и Билибина, а также на традиции палехской росписи.