Русское родноверие

Мало того, в погоне за занимательностью он принимал на веру и без всякой критики воспроизводил сообщения, к которым специалист отнесся бы с большим сомнением. Вот весьма показательный пример. Демин утверждал, что его герой, журналист А. В. Барченко (1881–1938), получил тайные знания от отшельника, с которым он якобы столкнулся в глухих костромских лесах. Демин приводил содержание письма Барченко, повествующего об этом событии. В письме же говорилось о том, что отшельник сам нашел Барченко в Москве; ни о какой встрече в лесах не было и речи. Демин доказывал, что Барченко будто бы владел древнейшим «идеографическим письмом». На самом деле эти данные снова взяты из письма Барченко, где рассказывается о некоем сумасшедшем, который в 1920-х годах демонстрировал «загадочные идеограммы» (Демин 1997: 9-10; 1999: 440–441). Проверить, что это были за знаки, невозможно. Сам Демин их не видел, никакой экспертизы над ними не производилось. Почему их следует считать знаками древнейшей письменности, остается загадкой.

Между тем, Демин умалчивал о том, что ученик известного эзотерика Г. Гурджиева (1877–1949), мистик-экспериментатор Барченко, был связан с масонским орденом мартинистов и в 1920-е годы руководил оккультным «Единым трудовым братством». Опираясь на поддержку петроградского ЧК, а затем начальника Особого отдела ВЧК-ОГПУ Г. И. Бокия (1879–1937), тоже увлекавшегося мистикой, Барченко сумел стать экспертом по парапсихологии и читал лекции сотрудникам ОГПУ. В 1924 г. он был взят на работу в ОГПУ, где создал лабораторию, разрабатывавшую методы телепатического воздействия на противника и чтения его мыслей. Для этого к сотрудничеству привлекались колдуны, знахари, шаманы, гипнотизеры. С 1930 г. Барченко заведовал биофизической лабораторией Московского политехнического института, финансировавшегося ОГПУ и служившего ему центром по изучению «аномальных явлений». Эта лаборатория занималась, в частности, разработкой методов контроля над массовым сознанием (Шишкин 1995; Брачев 1998: 361–362; 2006: 161–184, 205–220; Шошков 2000: 70–71; Елисеев 2001). Вскользь упоминая о связях Барченко с масонами и с ОГПУ, Демин не скрывал, что источник безудержной страсти Барченко к допотопной северной цивилизации уходит своими корнями к масонскому оккультному «знанию» (Демин 1999: 137–140, 441; 2003: 340). Учитывая все это, вряд ли следует относиться к фантазиям Барченко с полным доверием. Действительно, имеется предположение о том, что фантазии о Гиперборее были призваны скрыть истинные цели поездки Барченко на Кольский п-ов, связанные с изучением тайн саамской магии (Токарев 2006: 21). Между тем, Демин, очевидно, полагал, что именно такие люди способны дать более глубокие знания о древнейшей истории человечества, чем современная профессиональная наука.

Аналогичный подход к истории демонстрирует и А. Асов. С презрением пеняя науке за «ограниченность знания», он предпочитает опираться на «атлантологическую и тайноведческую литературу». Правда, – замечает он, – авторы последней редко проводят грань между собственными мыслями и «священной традицией» (Асов 1998: 164). Вопрос о том, откуда берутся надежные знания о «священной традиции», он оставляет открытым. Но в том, что такого рода трактаты, включая и его собственные, перенасыщены фантазиями их создателей, нельзя с ним не согласиться. И именно поэтому каждый из таких авторов, стремясь к самовыражению, создает свою собственную версию псевдоистории, которую невозможно согласовать с другими. Асов, например, убежден в том, что бесценным методом датирования древнейших периодов истории должна служить астрология. При этом он призывает учитывать особенности «славянской астрологии» (Асов 1998: 7), не находя ничего странного в том, что, если каждый автор будет опираться на свою национальную школу астрологии (хотелось бы знать, что это такое. В. Ш.), ни о какой единой хронологии истории говорить не придется. Скажем, Асов принимает научные данные об оледенении эпохи позднего палеолита (Асов 1998: 168–169, 174–175), а Демин их столь же категорически отвергал (Демин 1999: 22–23, 126). Асов вначале относил существование легендарной «Гипербореи» к постледниковому времени (Асов 1998: 169–170, 175), затем радикально это пересмотрел и заявил о том, что она существовала еще 20 тыс. лет назад (Асов 1999: 114; 2000: 309). А Демин и не сомневался в том, что она существовала в палеолите (Демин 1999). Демин связывал ее исключительно с полярным регионом, а Асов устанавливает ее границы между Кавказским хребтом и Северным Ледовитым океаном. Вряд ли надо объяснять, что оба они занимались созданием мифов.