Русское Средневековье

И Байер, и Миллер достаточно педантично, в духе немецкой науки, проштудировали известные в то время источники. Обнаружив в древней русской летописи — «Повести временных лет», — что основатель династии русских князей Рюрик и его окружение были варягами, приглашенными в 862 году на княжение «из-за моря» (несомненно, Балтийского) славянами и финноязычными племенами севера Восточной Европы, они встали перед проблемой, с каким известным по западноевропейским источникам народом этих варягов отождествить. Решение было вполне естественным: варяги — это скандинавы, называемые в Западной Европе раннего Средневековья норманнами. Почему такое отождествление напрашивалось? Потому, что как раз в IX столетии у скандинавов развернулось так называемое движение викингов. Так принято называть миграционный процесс, охвативший предков датчан, шведов и норвежцев с конца VIII столетия и продолжавшийся до середины XI века. Его выражением стали набеги дружин норманнов на территории континентальной Европы (Франции, Германии, Италии, Испании) и Британские острова. Участники таких набегов и назывались викингами. Часто вслед за военными нападениями следовало оседание групп норманнов на той или иной территории — в качестве или завоевателей, или вассалов местных правителей. Варяги, таким образом, были истолкованы как те же викинги, но действовавшие в Восточной Европе. В пользу этого говорило и скандинавское, по мнению Байера и Миллера, звучание имен первых русских князей — основателя династии Рюрика, его преемника Олега, сына Рюрика Игоря, жены Игоря княгини Ольги. Наконец, в «Повести временных лет» прямо было сказано, что варяги, пришедшие с Рюриком, звались русью, так, как другие варяги зовутся свеями (шведами), другие урманами (норманнами, в данном случае в узком смысле — норвежцами), другие готами (жители острова Готланд в Балтийском море), другие ангянами (англичанами)[6]. Поскольку в тогдашней историографии появление правящей династии отождествлялось с возникновением государства, постольку Байер и Миллер вполне логично приходили к выводу, что Древнерусское государство основано было норманнами.

Но дело происходило в стенах Императорской Академии наук в Санкт-Петербурге. Эта территория на памяти большинства участников событий конца 1740-х годов была отвоевана Петром I у шведов — т. е. потомков раннесредневековых норманнов. Более того, совсем уж недавно, в 1741–1743 годах, Швеция вела новую войну с Россией, в начале которой ею вынашивались планы возвращения утерянных прибалтийских земель. И вот в такой ситуации историки — иностранцы по происхождению утверждают, что русскую государственность создали предки этих самых шведов![7] Такой подход не мог не вызвать протеста, и его выражением стала позиция Ломоносова. Ученый-энциклопедист, до этого специально историей не занимавшийся (свои исторические труды он напишет позднее), раскритиковал работу Миллера как унижающую историю России. При этом он не сомневался, что приход в Восточную Европу Рюрика был актом образования государства. Но происхождение первого русского князя и его людей Ломоносов истолковал иначе, чем Байер и Миллер: он утверждал, что варяги были не норманнами, а западными славянами, жителями южного побережья Балтийского моря.

Начавшаяся в середине XVIII века дискуссия[8] перетекла в XIX столетие. Сторонники отождествления варягов с норманнами (к ним принадлежали крупнейшие представители российской историографии — Н.М. Карамзин, М.П. Погодин, С.М. Соловьев, В.О. Ключевский) пытались подкрепить свое мнение новыми аргументами, их оппоненты, «антинорманисты», множили версии о «нескандинавском» происхождении варягов: предлагались отождествления их с западными славянами (наиболее распространенная версия), финнами, венграми, хазарами, готами… Но по-прежнему все спорящие не сомневались: именно варяги, пришедшие в Восточную Европу в 862, по летописи, году и основали государство на Руси.