Русское варенье

Сонечка . Здравствуйте!

Эсфирь . Ну, подали? (Сонечка кивает.) В добрый час!

Елизавета . Поздравляю тебя, деточка!

Эсфирь . А где Лёва?

Сонечка . Он просил извинить, ему нужно было срочно в институт, какие-то документы оформлять, он оттуда позвонит вам.

Эсфирь . То есть как – он сюда не придет?

Сонечка . Нет, он сказал, что завтра улетает в командировку в Новосибирск и ему документы надо оформить.

Эсфирь . Что за новости! А я ничего не знаю!

Сонечка . А Лёва вчера и сам не знал. Ему сегодня сказали. Сазонов сказал.

Эсфирь . А-а… Сазонов! А на когда назначили?

Сонечка . На девятое января.

Эсфирь . Как, через два месяца? Так долго ждать?

Сонечка . Да.

Елизавета . Ну хорошо, садитесь за стол. Сколько можно разговаривать? (Снимает фартук.)

Эсфирь (смотрит на ее блузку). Боже! Кто тебе это пошил? Первый раз вижу, чтобы бейку делали по долевой! По косой, по косой ее делают!

Елизавета (смеется). А мне всё равно, хоть по косой, хоть по кривой! Сонечка, попроси свою свекровь, чтобы она тебя никогда не учила шить. Она тебя замучает!

Сонечка . Да? А меня Эсфирь Львовна уже учит. Мне очень нравится.

Эсфирь . Не все же такие безрукие, как ты, Лиза. У нас в Бобруйске, Сонечка, испокон веку все евреи были портные. Сплошь портные. И твой дедушка Гирш был портной. А наша бабушка Роза училась в Варшаве в женском ремесленном училище. Она была лучшая мастерица в городе. Она всё знала – золотошвейное дело и белошвейное. А дедушка Натан – он был фрачник. Он ничего не умел – только фраки. Но какие фраки!

Елизавета . Расскажи про медаль, Фира.

Эсфирь . Спасибо, а то бы я забыла! Так вот, дедушка Натан шил фраки, и его фрак на Всемирной выставке в Париже получил серебряную медаль. Понимаешь, фрак из Бобруйска получил в Париже серебряную медаль! Когда дедушке сообщили, он очень удивился: почему не золотую? А дальше дело было так: чтобы получить эту медаль, надо было прислать лекала – выкройки, значит, и расчеты! (Смеется.) Это анекдот! Дело в том, что дедушка никогда не имел выкроек. Больше того, он снимал мерку тремя веревочками. Он даже никогда ничего не записывал, делал на веревочке узелки, и этого ему было достаточно. И фраки его сидели так, что люди приезжали из Минска и даже из Вильно.

Сонечка . А медаль?

Эсфирь . Он ее не получил. Потому что не умел делать эти расчеты. А что толку? Я умею. Но фрак пошить никогда в жизни не возьмусь.

Елизавета . Фира, неужели ты не можешь пошить фрак? Ты же все можешь!

Эсфирь . Фрак не могу. Шляпки, скорняжное дело – это пожалуйста. Больше того, я даже могу шить обувь, мне приходилось. Когда имеешь хорошие колодки, это не такое уж сложное дело. Но фрак – нет!

Елизавета . А меня в детстве учили, учили, и из меня совершенно ничего не вышло. Про меня бабушка Роза так и говорила: а эта будет строчить на машинке. Хуже ругательства у нее не было!

Сонечка . То есть как?

Елизавета . Только на руках! Она никаких машинок не признавала. И она чудеса выделывала! Сейчас я покажу! (Лезет в шкаф, достает старую тряпку, разглаживает.) Вот, Сонечка, посмотри, это подкладка от маминого пальто. Бабушка Роза сшила это пальто, когда мама выходила замуж за папу. Мама была ее любимая невестка. Вот, она сшила пальто и вышила подкладку незабудками. У нее был вкус! (Расправляет ткань.) Она была настоящий художник! Всё выцвело. На таком бледно-оливковом фоне – незабудки с лепестками, это просто необыкновенно. Мама мне подарила это пальто в день моего шестнадцатилетия. Оно было совсем как новенькое. И, между прочим, Сонечка, Фира была единственная из всех внучек, кто унаследовал ее талант.

Эсфирь . Да, это так.

Елизавета . И характер – тоже! (Смотрит на Эсфирь заговорщицки.) Если бабушке Розе что-нибудь втемяшится – из-под земли достанет!

Картина третья Эсфирь Львовна и  Сонечка идут домой. Эсфирь Львовна с палкой, Сонечка поддерживает Эсфирь Львовну под локоть.