Русское военное искусство Первой мировой

В этой операции «На полях Восточной Пруссии в кровопролитных боях проверялись военная доктрина и боевая выучка двух наиболее сильных противников. Русские войска по уровню своей тактической подготовки ни в какой степени не уступали германцам… нанеся германцам ряд тяжелых поражений. 19 августа (здесь и далее в цитате нового стиля. – А.О.) 25 и 29-я пехотные дивизии русских разгромили левый фланг 1-го германского корпуса <…>; 20 августа под Гумбинненом были разбиты 1-й и 17-й армейские корпуса; в период августовского сражения армии Самсонова русские разбили 6-ю и 70-ю ландверные бригады у Гросс-Бессау и Мюлена, ландверную дивизию Гольца и 3-ю резервную дивизию у Гогенштейна, 41-ю пехотную дивизию у Ваплица, 37-ю пехотную дивизию у Лана, Орлау, Франкенау; наконец, они нанесли поражение 2-й пехотной дивизии под Уздау… Только по вине русского высшего командования, с одной стороны, слепо шедшего на поводу у французского генерального штаба, а с другой, – не сумевшего организовать согласованные действия двух армий, операция завершилась частным поражением 2-й и отходом 1-й русских армий»[33].

Русское командование не смогло реализовать ряд благоприятных оперативных возможностей. Например, если после поражения 8-й германской армии под Гумбинненом русская 1-я армия продолжала преследование, а не топталась на месте, исход операции был бы совершенно иной.

Вместе с тем, следует отметить, что с оперативной точки зрения операция на охват, а тем более на окружение германской 8-й армии со стороны 1-й и 2-й армий Северо-Западного фронта не могла иметь успех как в силу особенностей ТВД, так и вследствие несогласованности действий русских армий. Напротив, немцы славились своим умением проводить операции подобного типа как раз вследствие образцово налаженного взаимодействия сил и средств.

Главные причины оперативного поражения русских армий в Восточной Пруссии в августе 1914 г. сводились к следующему.

1. Отсутствие должного управления со стороны командования фронтом. Я- Г. Жилинский не владел обстановкой, его деятельность выразилась исключительно в издании директив (понукающего характера для 2-й армии). Н. Н. Головин так его охарактеризовал: «Генерал Я. Г. Жилинский представлял собою тип высшего военно-бюрократического деятеля, ставившего форму выше существа и исполнение желаний начальства выше пользы дела»[34]. Солидарен с ним и Ф. Храмов, отмечая, что «Командование Северо-Западного фронта и армий в этой операции проявило свою слабую оперативную подготовленность и недостаточное умение управлять крупными войсковыми массами на театре войны. Эти слабые стороны командования еще более усугублялись неподготовленностью театра военных действий и большими трудностями материального обеспечения войск»[35].

Справедливости ради стоит отметить, что многие «грехи» высшего командования были свойственны и нашим союзникам по Антанте.

А. В. Самсонов фактически реализовывал не замысел фронтового командования, а собственную модификацию общего плана. У исполнительного же П.-Г. К- Ренненкамп-фа было туго с инициативой – важнейшим достоинством военачальника на войне.

Вместе с тем к смягчающим обстоятельствам относится то, что действовать пришлось в тяжелых условиях начала небывалой войны. А. А. Свечин писал: «Громадное искусство требовалось от вождей нашего северного фронта, которые шли на 3 германских корпуса, могущих внезапно обратиться в 14 корпусов (возможная переброска войск противника из Франции после разгрома последней. – А.О.). Наше исполнение задачи в Восточной Пруссии стояло совершенно не на высоте поставленной задачи, но русский генеральный штаб вне упрека… – он не забывал о главном театре, он не забывал о своем союзническом долге, он не увлекался эгоистическими целями»[36].

2. Не было налажено взаимодействие между 1-й и 2-й армиями. В этом вина как командармов, не наладивших «локтевое взаимодействие», так и командующего фронтом, не сумевшего увязать разрозненные действия своих армий по времени и замыслу в единую фронтовую операцию. Следует также отметить, что взаимодействие должно было иметь место с момента планирования и начала операции, а не в момент начала «Танненберга».

Уже с момента переброски главных сил противника против войск А. В. Самсонова помощь последнему со стороны армии П.-Г. К. Ренненкампфа сводилась к минимуму. Э. фон Людендорф позже писал о критическом моменте своей операции против 2-й армии, что когда армия Ренненкампфа висела, как грозная туча на северо-востоке, ему «стоило только двинуться и мы были бы разбиты…».

Но для того, чтобы помешать планам германского командования, 1-й армии следовало не просто двинуться, а пройти около 60 км по прямой только для того чтобы просто войти в связь с правым флангом 2-й армии (при условии, что этот фланг будет оставаться на месте). Главным же силам 1-й армии предстоял бы переход около 100–110 км (минимум 2 дня форсированного марша при точном целеуказании).