Читаем Руссо и Революция полностью

Это благородное и прекрасное зрелище — видеть, как человек поднимает себя, так сказать, из ничего своими собственными усилиями; рассеивает светом разума все густые облака, которыми он был окутан от природы; поднимается над собой, взлетает мыслью даже в небесные области, охватывая гигантскими шагами, подобно солнцу, огромные пространства вселенной; и что еще более величественно и чудесно, возвращается в себя, чтобы там изучать человека и познавать его собственную природу, его обязанности и его цель. Все эти чудеса мы наблюдаем в течение нескольких последних поколений.67

Вольтер, должно быть, одобрительно улыбнулся этому первоначальному экстазу: вот новый рекрут в ряды философов, в ряды добрых товарищей, истребляющих суеверия и нечисть; и разве этот молодой Лошенвар уже не вносит свой вклад в «Энциклопедию»? Но уже через страницу аргументация принимает неприятный оборот. Весь этот прогресс знаний, говорит Руссо, сделал правительства более могущественными, подавив свободу личности; он заменил простые добродетели и прямую речь более грубого века лицемерием сметливости.

Искренняя дружба, настоящее уважение и безупречное доверие изгнаны из среды людей. Ревность, подозрительность, страх, холодность, сдержанность, ненависть и обман постоянно скрываются под этой однообразной и обманчивой завесой вежливости, этой хвастливой откровенности и урбанистичности, которыми мы обязаны свету и лидерству нашего века… Пусть искусства и науки заявят о своей доле в этой благотворной работе!68

Это разложение нравов и характеров под влиянием прогресса знаний и искусства — почти закон истории. «Египет стал матерью философии и изящных искусств; вскоре он был завоеван».69 Греция, некогда населенная героями, дважды покоряла Азию; «письмо» тогда находилось в зачаточном состоянии, и добродетели Спарты не были заменены, как греческий идеал, утонченностью Афин, софистикой софистов, сладострастными формами Праксителя; когда эта «цивилизация» достигла своего расцвета, она была низвергнута ударом Филиппа Македонского, а затем смиренно приняла иго Рима. Рим завоевал весь средиземноморский мир, когда был нацией крестьян и солдат, приученных к стоической дисциплине; но когда он расслабился в эпикурейских поблажках и воспел непристойности Овидия, Катулла и Марциала, он стал театром порока, «презрением среди народов, предметом насмешек даже для варваров».70 А когда Рим возродился в эпоху Возрождения, искусство и литература вновь истощили силы правителей и губернаторов и оставили Италию слишком слабой, чтобы противостоять нападению. Карл VIII Французский овладел Тосканой и Неаполем, почти не обнажив меча, «и весь его двор приписывал этот неожиданный успех тому факту, что принцы и дворяне Италии с большей серьезностью прилагали усилия к развитию своего понимания, а не к активным и военным занятиям» 71.71

Литература сама по себе является элементом распада.

Рассказывают, что халиф Омар на вопрос, что делать с Александрийской библиотекой, ответил…: «Если книги в библиотеке содержат что-либо противоречащее Корану, они дурны и должны быть сожжены; если же они содержат только то, чему учит Коран, они излишни». Это рассуждение было названо нашими литераторами верхом абсурда; но если бы на месте Омара был Григорий Великий, а на месте Корана — Евангелие, библиотека все равно была бы сожжена, и это было бы, возможно, самым прекрасным поступком в его жизни.72

Или вспомните о разрушающем воздействии философии. Одни из этих «любителей мудрости» говорят нам, что материи не существует; другие уверяют, что ничего, кроме материи, не существует, и нет другого Бога, кроме самой Вселенной; третьи объявляют, что добродетель и порок — всего лишь имена, и ничто не имеет значения, кроме силы и мастерства. Эти философы «подтачивают основы нашей веры и разрушают добродетель». Они презрительно улыбаются таким старым словам, как патриотизм и религия, и посвящают свои таланты… разрушению и дискредитации всего того, что люди считают самым священным».73 В древности подобная чепуха недолго пережила своего автора, но теперь, благодаря печати, «пагубные измышления Гоббса и Спинозы будут жить вечно». Следовательно, изобретение книгопечатания стало одним из величайших бедствий в истории человечества, и «легко понять, что в будущем государи будут прилагать не меньше усилий, чтобы изгнать это ужасное искусство из своих владений, чем когда-либо, чтобы поощрить его».74

Перейти на страницу:

Похожие книги

Сталин против «выродков Арбата»
Сталин против «выродков Арбата»

«10 сталинских ударов» – так величали крупнейшие наступательные операции 1944 года, в которых Красная Армия окончательно сломала хребет Вермахту. Но эта сенсационная книга – о других сталинских ударах, проведенных на внутреннем фронте накануне войны: по троцкистской оппозиции и кулачеству, украинским нацистам, прибалтийским «лесным братьям» и среднеазиатским басмачам, по заговорщикам в Красной Армии и органах госбезопасности, по коррупционерам и взяточникам, вредителям и «пацифистам» на содержании у западных спецслужб. Не очисти Вождь страну перед войной от иуд и врагов народа – СССР вряд ли устоял бы в 1941 году. Не будь этих 10 сталинских ударов – не было бы и Великой Победы. Но самый главный, жизненно необходимый удар был нанесен по «детям Арбата» – а вернее сказать, выродкам партноменклатуры, зажравшимся и развращенным отпрыскам «ленинской гвардии», готовым продать Родину за жвачку, джинсы и кока-колу, как это случилось в проклятую «Перестройку». Не обезвредь их Сталин в 1937-м, не выбей он зубы этим щенкам-шакалам, ненавидящим Советскую власть, – «выродки Арбата» угробили бы СССР на полвека раньше!Новая книга ведущего историка спецслужб восстанавливает подлинную историю Большого Террора, раскрывая тайный смысл сталинских репрессий, воздавая должное очистительному 1937 году, ставшему спасением для России.

Александр Север

Публицистика / История / Образование и наука / Документальное