Рута

— Йеннифэр! Какая радость! — воскликнул король, раскрывая объятья появившейся в дверях тронного зала чародейке. — Сколько лет, сколько зим?

— Брось Хенсельт, этот спектакль ни к чему! Ежу понятно, что ты рад меня видеть так же, как и я тебя. — Устало произнесла Йеннифэр, обходя стороной раскрытые объятья короля. — Давай сразу перейдем к делу. Что ждет от тебя Ложа?

— Они хотят, что бы я выдал свою внучку за сына Адды Тимерской, бывшей упырицы. И объявить об этом я должен на дне рождения Авелланы, а это уже не за горами! Видимо с Фольтестом уже провели работу, потому что он прислал мне письмо, в котором изъявляет желание породниться, и прилагает портрет своего недоумка Трояна! — возбужденно прорычал король, усаживаясь на трон и доставая из кармана и протягивая, чародейке портрет.

Юноша изображенный на портрете был, мягко говоря, полноват, белобрыс и имел такое выражение лица, при виде которого, слово «недоумок» само возникало в голове. Если учесть, что придворные художники льстили своим моделям, гораздо больше, чем остальные, то следовало ожидать еще более неприятную внешность жениха в жизни. Но портрет был настолько наполнен магией, что Йеннифэр поспешила вернуть его королю. Было очевидно, что магия должна была подействовать только на определенного человека, то есть на принцессу Авеллану.

— Никто не должен меня больше видеть. Мне нужна комната рядом с тронным залом и обязательно со скрытым окошком в него, так что бы я могла видеть и слышать все, что здесь происходит. Я уверена — такая имеется! И прошу тебя Хенсельт, любая новость, даже на твой взгляд самая незначительная должна быть сразу же сообщена мне.

Чародейка подошла к королю, дотронулась до амулета в виде сферы с заключенным в нее кусочком хрусталя, висящим у него на шее:

— Интересная вещица!

— Таких в мире всего три, и я несказанно рад, что одна из них находится у меня! — усмехнулся король.

— Прикажи своему художнику, снять точную копию с этого портрета и как можно скорее, и не в коем случае он не должен попасть в руки принцессы. Я не стану использовать магию и снимать чужую без крайней на то необходимости, что бы не обнаружить себя. Но будь любезен, точно следовать всем моим инструкциям.

Король наклонился, пошарил рукой под троном, дернул за какой-то рычаг и трон со скрипом отодвинулся, открыв темный проход. Взяв свечу, Хенсельт вошел в него, пригласив рукой чародейку, следовать за ним. Через несколько шагов проход свернул налево и вывел в потайную комнату, не имеющую ни окон, ни дверей. Комната была довольно просторной, и содержала все необходимое для проживания: и мягкий широкий диван, и большое удобное кресло, и стол с письменными принадлежностями и много чего еще. У стены, смежной с тронным залом стояла высокая деревянная лестница, а над ней виднелось небольшое оконце, прикрытое занавеской.

— Устраивайся удобней и чувствуй себя, как дома. Все, что тебе потребуется, будет доставлено сюда немедленно. А это, — король потянул за висящий на стене герб, — открывает дверь изнутри.

— Хорошо. Сейчас я бы хотела перекусить, а позже пригласи в тронный зал Авеллану, и поговори с ней о чем-нибудь. Например: что она думает о замужестве вообще?

Йеннифэр села в кресло, сняла дорожные сапоги и вытянув ноги, блаженно откинулась на спинку.

— Да! Вот еще, срочно раздобудь портрет сына Демавенда. Как его, кстати, зовут?

— Ветслав.

— Надеюсь, что он окажется поприятней Трояна!

* * *

Солнце, подымаясь, разливает свой мягкий утренний свет на огромный ромашковый луг. Легким теплым ветерком белая ромашковая масса колышется подобно пушистому покрывалу, скрывая две спящие фигуры. Он крепкий мужчина с совершенно белыми волосами, одной рукой крепко сжимающий меч, а другой обнимающий обнаженные плечи, спящей у него на груди женщины. Лица ее не видно, его закрывают густые волнистые темные волосы.

Душа Йеннифэр наполняется радостью! Наверное, это будущее! Она и ведьмак на чудном ромашковом поле. Красиво!

Ведьмак просыпается, смотрит на женщину так… Ах, как он на нее смотрит! Нежно убирает волосы с ее лица и целует, она обвивает его руками, открывает глаза…цвета темной ночи.

Йеннифэр вскочила, не понимая, от чего проснулась. То ли он приснившегося кошмара, то ли от громкого стука в стену. Было впечатление, что кто-то со всей силы лупит об стену тронного зала пустой кастрюлей. Чародейка с трудом забралась на деревянную лестницу и отодвинула шторку. Весь зал был как на ладони. Возле трона стоял король и барабанил по висящему на стене щиту мечом.

— Хенсельт, ты с ума сошел, что ли? — воскликнула чародейка.

— Ну, наконец-то, проснулась! Внучка идет сюда, ты ж сама просила!

Он уселся на трон, изобразив при этом на лице добродушную улыбку. В зал стремительно влетело маленькое, изящное, воздушное созданье.

— Здравствуй, дедушка! Ты меня звал?

— Да, Авеля, звал. Я хотел с тобой поговорить. Да не крутись ты ради Бога!