Рута

В первом случае, дело обещало быть не сложном, но во втором, работенка могла оказаться кропотливой. Бывает, что оборотень вовсе не плохой, даже добрый человек, но после своего перевоплощения он уже не может себя контролировать, так как и его сущность полностью перевоплощается. В состоянии волка он ведет себя, как волк, то есть убивает из-за голода и жажды крови или в целях самозащиты. Охотится на оборотня, все равно что охотится на волка, с той лишь разницей, что волк всегда волк, а оборотень вновь став человеком начинает чисто по-человечьи хитрить и заметать следы.

Вурдоволк, он же аниот был нечто среднее между волком или другим зверем и человеком. В обличие человека или в обличие зверя он являл одну и ту же сущность. Обычно эта сущность представляла собой смесь звериной свирепости и совокупности многих человечьих пороков, среди которых первое место занимали коварство, жестокость, а порой и извращенная сексуальность. Убивала эта тварь с удовольствием, явно его растягивая, медленно мучая жертву и наслаждаясь ее страданиями. А поскольку в жестокости и изобретательности с человеком не может сравниться не одно животное в мире, в купе со звериной свирепостью и физическими способностями во сто крат превышающими человеческие, это давало такое существо, что оборотень по сравнению с ним казался маленьким ребенком. К тому же, в отличие от оборотня вурдоволк появлялся на свет не естественным путем, а с помощью заклинаний и снадобий, а исходным материалом служил, как раз только что родившийся щенок оборотня. Что же касается аниотов, то они были настолько редки, даже на своей родине в Зеррикании, что никто не знал, каким образом и из кого его можно было произвести, и если вурдоволк после перевоплощения становился похож на огромного волка, то аниот, если верить книгам — на пятнистую дикую кошку, издающую ужасный, леденящий кровь, рык.

На счету Геральта был не один десяток оборотней, а с вурдоволком знакомство было только по книгам хранящимся в Каэр Морхене.

— Вот видите, милсдарь, что делается?! — Вывел из раздумий ведьмака, староста, — Эта тварюга уже девять человек сгрызла. Мож уже и десять, кузнеца-то целый день никто сыскать не может. А людишки, которые его видели, в смысле чудо это, толкуют, что зверюга эта лохматая, огромная на двух задних лапах не хуже, чем на четырех бегает.

— Скажи-ка Любош, вот ты говорил, что сперва он никого не трогал, только пугал, а недавно начал нападать на людей. Как ты думаешь, с чем это связанно?

— Точно сказать не могу, но болтают, что колдунья, что в нашем лесу в черной хате жила издохла, а засранец этот с ейной цепи сорвался и теперь бедокурит.

— Где находится эта черная хата, и кто может туда проводить?

— Провожатых, разумею, сыскать не получится. Боятся все, по хатам сидят. Ни кто в лес идти не захочет. А я лицо фицияльное, рисковать мне никак не можно. Лучше я вам путь туда на дощечке намалюю. Так, знаете, вернее всего будет.

— Ладно, давай малюй, только попонятней, — усмехнулся ведьмак. — И поесть, да умыться с дороги было бы не плохо.

Староста всплеснул руками, мол, как же это он забыл. Позвал жену, опрятно одетую, необъятную матрону, сказав ей принести воды и накормить гостя, сам принялся усердно царапать дощечку.

Пообедав и проверив, есть ли у Плотвы вода и овес, ведьмак пешком отправился в лес. Схема нарисованная старостой была на столько точной, что найти черную хату было достаточно легко, не смотря на то что, находилась она в самой глуши.

Изба стояла на небольшой лесной полянке, прижавшись задней частью к казавшейся сплошной стене леса. Бревна ее были черны от старости, кое-где на них белели пятна плесени. Крыша, покрытая полусгнившей соломой, зияла дырами. Изба стояла на высоких, деревянных сваях, так обычно строят дома в местах разлива рек, но тут в лесу такая постройка казалась лишенной всякого смысла. Походила она на огромное существо на высоких лапах, смотрящее двумя маленькими засаленными глазами-окнами.

С трудом продираясь сквозь заросли малины, ведьмак обошел избу вокруг, но ни двери, ни лестницы так и не нашел. Под избой малинник был еще гуще, но пришлось лезть царапая руки и лицо. Дойдя до середины, он обнаружил небольшую дверцу в полу избы, когда он открыл ее ударом ножен, на него обрушилось облако пыли и старая веревочная лестница. Держа наготове меч, ведьмак осторожно поднялся внутрь.

В избе стоял полумрак, свет попадал сюда только из дырявой крыши, окна же были настолько закопченными, что разглядеть через них улицу было не возможно. В носу щекотало от пыли и по ее слою, равномерно покрывающему все кругом, было ясно, что сюда очень давно никто не заходил. В углу избы стояла большая белая печь, каким образом она держалась на висячем полу, было загадкой. По стенам везде висели пучки трав, какие-то ковшики, котелки и сковородки. Между окнами располагался огромный котел, на дне его валялись высохшие веточки и корешки, и чьи-то маленькие белые косточки. Под ним из камня выложен очаг, но не дров ни углей в нем не было, скорее всего в нем горело магическое пламя.