Рута

Оба замолчали, занятые своими переживаниями и размышлениями. Ардена опять охватило чувство беспомощности и безысходности. Он, конечно, не был дружен с Тиной, он даже осуждал ее и презирал за отвратительные поступки, но, тем не менее, она оставалась его сестрой. Возможно, она бы смогла составить Трояну хорошую пару, но, единственная, существовавшая в данной ситуации возможность сделать этот союз законным, превратить ее во вдову, было ясно, что именно этого от него и потребуют. Конечно, он не мог пойти на это, даже если бы она сама захотела стать супругой принца! Что-то подсказывало ему, что, она бы непременно захотела.

С другой стороны, если он не выполнит поручение принца, Ратиол умрет самой страшной смертью. Этот юноша за очень короткий срок сумел стать ему по настоящему близким, и как оказалось преданным другом. Отдать его на растерзание? Да лучше он сам взойдет на этот кровавый эшафот, но только это вряд ли спасет друга!

Отчаяние нарастало подобно снежному кому, сердце, казалось, теперь отбивает ритм в голове, с каждым ударом принося все более нестерпимую боль. И снова черная пустота принесла облегчение и покой.

Очнувшись в совершенной темноте, он даже не сразу понял, где находится, но слабый свет выглянувшей на мгновение из-за туч луны, обозначил очертания комнаты и спящего в кресле Ратиола. Снизу доносились пьяные крики, смех, звон посуды и чей-то монотонный громкий плач.

Спать совсем не хотелось, к тому же сильно ныла затекшая спина, даже когда он перевернулся на бок. В голову лезли неприятные мысли, а доносившиеся из столовой звуки, только усиливали их. Промучавшись так почти до рассвета, он начал было снова засыпать, как в коридоре послышались тихие осторожные шаги. Он напряг слух и зрение. Дверь, тихонечко скрипнув, отворилась и в комнату вошла Сереза, освещенная пламенем свечи. Заплаканное опухшее лицо, сбившиеся в большой колтун светлые, почти белые волосы, левой рукой она придерживала порванное на груди платье. Девушка подошла и опустилась на пол подле его кровати, заметив, что он смотрит на нее, замерла от неожиданности.

— Что с тобой случилось? — приподнявшись на локте, встревожено спросил Арден шепотом, стараясь не разбудить похрапывающего приятеля.

— Это случается со мной почти каждую ночь, — покраснев так, что это было заметно даже при тусклом свете свечи, произнесла Сереза, и слезы двумя блестящими дорожками потекли из ее глаз. — При всех он делает со мной все, что хочет, заставляя при этом выть подобно волчице. У меня больше нет сил, терпеть! Я бы уже давно наложила на себя руки, но он обещал, что вырежет всю мою семью. Он недочеловек, он зверь, он оборотень, он…

Рыдания прервали ее сбивчивую речь полную отчаяния и боли.

— Ты ошибаешься, — раздался из темноты голос проснувшегося Ратиола. — Получать удовольствие, мучая и терзая себе подобного — на это способен только человек. Так, что не обижай зверье, своим сравнением!

— Прошу вас, когда выйдете отсюда, найдите мою семью, передайте им, что бы уехали куда-нибудь подальше от границ Темерии! — зашептала девушка, вытирая слезы. — Тогда я смогу спокойно освободить себя от этих мучений!

Ратиол подошел к ней, накинул плед на плечи, помог подняться и усадил в кресло, сам сел на кровать.

— Я думал у тебя с ним все по согласию, — растерянно проговорил он. — Дружинники постоянно обсуждают, как вы…как он…ну, в общем, что происходит на ночных оргиях.

Девушка снова залилась краской и, закрыв лицо ладонями, затряслась в беззвучном рыдании. Арден толкнул друга в плечо и покрутил у виска указательным пальцем, тот виновато развел руками.

— Не плачь, Сеза — ласково прошептал он. — Расскажи, как ты здесь очутилась и где твоя семья.

* * *

В дверь кабинета, в котором барон проводил большую часть своего времени, проверяя хозяйственные книги, составляя деловые письма или просто подремывая в любимом кресле, осторожно постучались. Барон поднял голову и, посмотрев на дверь, сказал:

— Войдите!

— Ваша светлость! Прибыл королевский гонец с поручением! — произнес, вошедший в кабинет длинный и худой пожилой слуга.

Ливрея сидела на нем, так, как будто была с чужого плеча, но поскольку человек он был обязательный и исполнительный, душою предан своему хозяину и его семье, барон назначил его дворецким не смотря на такой не представительный вид.

Барон Максиль Вельмон, вообще, был очень мягким и добрым человеком. Его семья, состоящая из жены, двух дочерей и маленького сынишки и вся дворовая челядь питали к нему большое уважение и теплые чувства. За всю свою жизнь он не сделал не одного гнусного поступка, считал главным человеческим достоинствами: порядочность и честность. Это сильно мешало ему в жизни, потому как, имея такие принципы, сложно переживать полное отсутствие таких качеств у большинства людей, тем более среди знати.