Рутея

— Ну, на востоке о Стояне многие слышали, но почти никто не знает. Мы постараемся свести твоё участие к минимуму — принимать поручения будет Артур, а ты будешь их раздавать, встречаться с боссами. Эдакий генерал в отставке. Стрелять, драться ты умеешь, хотя это может и не пригодиться. В общем, будешь публичным лицом. Кстати, о лице…

Майк раскрыл два чемоданчика и положил на пол. Увидев их содержимое, я понял, что сейчас произойдёт, вскочил и рванул вверх по лестнице.

Полевую хирургическую лабораторию я видел всего второй раз в жизни, но не мог спутать ни с чем другим похожим.

Артур, стоявший в проходе, сбил меня с ног и связал руки за спиной. Вдвоём с Майком они положили меня на пол у алтаря, сделали укол наркозом в шею и щёки. Тело обмякло. Несколько секунд я словно в замедленной съёмке я наблюдал, как разворачивается надо мной щупальца-манипуляторы, вооружённые скальпелями и готовые лишить меня моего родного лица, но вскоре провалился в беспамятство.

Наверное, именно в тот день во мне начал умирать прежний Антон Этоллин.

Глава 1 Дальноморск

Мало что меня успокаивает так же хорошо, как музыка.

Я собирал свою музыкальную коллекцию уже лет десять. Менялся — простое копирование сродни воровству — с владельцами клубов, музыкантами, с которыми был знаком или которые попадались на пути, или такими же случайными коллекционерами, как и я сам. На моём музыкальном УНИ записаны сотни коллективов — от новейшей Музыки Никеля, тяжёлой и сложной, до старой Музыки Серебра, звонкой и чистой, как горный ручей. Боевые марши Музыки Свинца, бестелесная Музыка Кислорода, южная негритянская Музыка Гелия, даже несколько древних альбомов в жанре хард-рока и земной «электроники», от которых произошло всё разнообразие музыки Рутеи. Всё это лежало у меня в кармане, готовое к прослушиванию.

В какие-то моменты поездки мне даже казалось, что я готов простить боссам синдиката все лишения и издевательства за то, что они вернули мне плеер. Но лишь в какие-то моменты — в остальное время я размышлял о том, как уйди из ситуации, в которую угодил.

Пока очевидного решения я не видел.

Мы с Артуром выехали в Дальноморск на вторые сутки, рано утром. Перед этим Майк нацепил мне на лоб визио-программатор и долго консультировал меня. Перечислял обязанности и первостепенные дела, которые я должен сделать по своему приезду в Сереброполис — самый большой город на Востоке, где я и должен был остановиться. Обычным способом я бы всё это не запомнил, но после такого сеанса я был обеспечен головной болью и кучей информации, которую сложно выбить из головы. Также я запомнил сотню личностей, которых знал и которые могли быть полезны.

Напоследок я задал Майку вопрос, интересовавший меня ещё с ночного сеанса программатора:

— Ты же не самый главный в синдикате. Кто наш Верховный отец? Кто главнее тебя?

— Этого не знает никто, — Майк сел, нахмурился и стал массировать виски, подобно тому, как это делал я после визика. — Он никогда не действует и не общается с нами напрямую. Только через сеть и письмами. Может даже общаться телепатически — но такое случалось только пару раз с моими помощниками.

— Телепатически? — усмехнулся я. — Ты серьёзно в это веришь?

Он молча поднял на меня глаза. Такими я его глаза ещё никогда не видел — в этом взгляде злость и усталость смешались с презрительной усмешкой.

И я поверил.

От монастыря отъехали по обычной дороге, на старой двухместной моторикше — быстрый сферолёт мог привлечь внимание, и Майк оставил его для того, чтобы улететь обратно в Средополис.

На самом деле, выбор транспорта меня несколько удивил — я ожидал чего-то более скоростного, удобного и простого. Потом мне пояснили — пересекать границы крупных городов и субдиректорий могло быть опасным, потому что датчиками можно отследить любой междугородний перелёт частного сферолёта. Артур оказался немногословным напарником, чему я несколько обрадовался. Перекинулись всего парой слов — оказалось, что он тоже был ветераном войны с Югросью. Правда, на этом наше сходство и кончилось — он, в отличие от меня, служил в железнодорожных войсках и был скоро комиссован.

Гораздо важнее теперь была моя биография. Точнее, не моя — Стояна Сиднеина. Краткая история его жизни, кадры из его жизни, отдельные привычки были прошиты теперь у меня в «подкорке» после сеанса просмотра биографии. Подразумевалось, что этого для работы достаточно, а остальное Стоян «забыл» во время карательных мер в колонии.