Рутея

— Конечно, нет, только с теми из младших братьев, с кем стали друзьями, — ответил заученной фразой Стоян. — И кто готов составить нам компанию в пути.

Водителю, похоже, захотелось втянуться в беседу.

— Мой двоюродный служил в Бриззе, в Штормополисе. Говорил, что там водятся огромные обезьяны, гигантские, метра по три ростом.

Георгий снова нацепил на себя маску всезнайки-священника:

— Исполины, гигантопитеки. Они ближе всех подошли к земным обезьянам по своему развитию, но эволюция на Рутее совершила ошибку, и разумными стали земноводные Мрисса.

— Да, гигантопитеки. Бризза — это же страна каннибалов. Там было три мегаполиса, бывших наших колонии, а потом остался только Штормополис…

— Мы знаем историю, — немного резко прервал Георгий. — И что?

— Вот вас бы туда! Там был конфликт с дикарями, и бригаде брата приказали охранять сланцевый рудник. Провизии не оставалось, солдаты голодали, за периметр не вылетишь, да и было у них всего два транспортника с пулемётами. Отправил четырёх ребят в ближний лес, так они нашли там одну эту гориллу с детёнышами…

Я вспомнил фотографии и ролики про гигантопитеков из южного полушария — медлительные здоровяки с зеленоватой шерстью, травоядные и безобидные. Мне стало жалко их.

— Довольно, и так всё понятно, — прервал водителя я. — Ваш брат совершил грех. Скажите, любезный, а будут ли остановки?

— Будут, а как же, — водитель отозвался немного недовольно. — Перелетим вон ту гряду, после неё — посёлок, там кафе и топливный магазин.

Мы летели на северо-восток, по стокилометровой полосе, отделяющей Полярный океан от Левиафанового моря. Местность на перешейке очень изменчивая. Если в западной его части с юга к нему примыкают степи, тянущиеся по южному побережью и переходящие в приморский климат, то на севере и востоке сплошные, почти девственные леса. В малое средневековье горы перешейка перечеркнули с севера на юг тремя железнодорожными трактами с широкой колеёй, чтобы ставить суда на тележки и перевозить из Левиафанового моря в Северный океан. Эти тракты пересекала обычная железная дорога, которая использовалась и сейчас для неторопливых перевозок чего-то крупногабаритного — леса, металлопроката, труб и длинных корпусных деталей. На самом восточном из таких пересечений и стоял крошечный посёлок, обслуживающий теперь транзитную станцию сферолётов и старый участок железнодорожных путей.

Я немного напрягся. Именно здесь проходила невидимая граница субдиректорий, на которой отслеживают перемещения непроверенных сферолётов. В случае, если сферолёт засекли как непроверенный, на табло загорается надпись «ожидайте досмотра», и сферолёт должен дожидаться погранцев. Мои сомнения развеял водитель.

— Вот и пересекли, — сказал он и нырнул в крутое пике.

Перегрузки мы почти не ощутили — всё же, амирланские машины заметно комфортнее наших, зато медленнее и дороже. Но, насколько мне было известно, машинами производства Рутении в Амирлании пользовались настолько же часто, насколько у нас — их машинами. Сферодвигатели нашего производства намного экономичней, быстрее и дешевле, поэтому на мировом рынке нашим конкурентам приходилось брать качеством сборки, комфортом и дизайном.

Сферостанция в посёлке стояла обычная для таких мест, башенного типа. Вокруг башни и на огороженном пяточке стояли сферолёты побольше, рядом пустовала площадка для тридцатиметрового гиганта, а на трёхуровневых решётчатых платформах парковались машины поменьше. Несмотря на обеденное время, мы оказались единственными на станции и приземлились на второй уровень, наиболее удобный для взлёта. Наш водитель погасил поле, откинул носовой колпак, вытащил две коробки из грузового отсека и выпрыгнул из машины, коротко прокомментировав:

— Отнесу директору, заправлюсь и до сортира.

Мы остались вдвоём. Я спросил Георгия:

— Ты хорошо знаешь это место?

— Да, тут постоянно останавливаемся на полпути до Краснолеса.

— Здесь всё спокойно?

— Ага. Погранцы периодически паркуются. А так — зона «Тритонов».

При упоминании конкурирующего синдиката стало немного тревожно на душе. Я спрыгнул с сиденья, чтобы размяться, и решил тоже сходить до туалетов. Главное предназначение сферостанций — это место, где можно после нескольких часов пути спокойно перекусить и оправить естественные надобности.

Туалеты были на первом этаже, под решётчатой платформой, и я сбежал по внутренней лестнице вниз. После я вышел и отошёл в сторону, чтобы позвонить со своего терминала Майку.

Разговор получился коротким — стоимость связи между континентами была дорогой, и на звонки с одного аппарата автоматически выделялось всего пара минут в сутки. Я обрисовал ситуацию и объяснил планы. Узнав, что мы летим в Краснолес, мой начальник сказал остановиться в отеле и дождаться приезда Радика. Ещё раз напомнил, чтобы я поменьше говорил и побольше выглядел угрюмым, каковым был Стоян. Собственно, таковым я и был все последние дни.