Рутея

Меня настолько волновала эта загадка, что я уже пару раз порывался прервать свой многолетний отпуск, чтобы разобраться с этим. Не даром меня считали одним из лучших ищеек Дворца.

Мой особняк стоял на самой окраине района за рощей, с двух сторон окружённый лесом. Тропа сворачивала прямо к забору особняка, но калитки со стороны рощи не было. Чтобы не обходить кругом, я иногда просто заходил в кусты и телепортировался через трёхметровый забор. Квартал был тихим, достаточно зажиточным, а дом уже давно являлся явочной квартирой Левиафанера.

Но мне всё чаще становилось скучно здесь. Если первые годы отпуска я воспринимал одиночество как радость, то сейчас я всё чаще чувствовал нехватку общения, пусть даже и с простыми людьми. Конечно, скука Сеяного — это не самое страшное, что может случиться, потому что занятий для себя можно найти массу.

Тем не менее, я завёл себе подругу в лице школьной сороколетней секретарши Кэтрин. Она была вдовой, её мужа сослали в южные колонии, где он погиб. Мне в какой-то момент стало настолько жалко её, что я решил подарить ей немного чуда, представившись сотрудником мировой спецслужбы. Мы были просто друзьями, как мне казалось — какой ещё интерес красивая женщина может испытывать к морщинистому старику со странной внешностью и акцентом.

К тому же, часто требовалось просто чьё-то чужое мнение по каким-то проектам. Мои коллеги слишком заняты, и их не так много, чтобы занимать их время ерундой. Я мог его получить, прослушав и смоделировав чьи-то сны, либо запустить мысль в голову к какому-нибудь писателю. Но простое живое общение с образованным человеком было гораздо лучше.

Жила она в другом конце Айктауна, и наведываться к ней приходилось опять же с помощью телепортации. Благо, при моём неспешном ритме работы над проектами за дневной лимит Способности я выйти не рисковал.

Предварительно предупредил при помощи бителепатии и шагнул к ней на кухню. Морфеус, гигантский пёс породы северная лайка, уже привычно поприветствовал меня, ткнувшись рыжей мордой в колени. Кэтрин налила кофе и занялась приборкой.

— Зачем тебе этот литератор? Он чем-то полезен?

— Да. Я тестирую на нём одни Алгоритм по снам… Слушай, возник один вопрос. Есть семнадцатилетний парень. Судя по всему, влюблённый в своего инспектора по труду. Мне надо его завербовать и, возможно, увезти отсюда, но так, чтобы не влезая к нему в голову и не ломая психику. Есть идеи?

— А это нормально — вырывать из семьи в семнадцать лет? Ладно меня, но такого молодого? Он так ценен тебе?

— Нормально. У парня пьющие родители, которые будут рады выставить его за дверь. Но вот что делать с влюблённостью? Ты, всё же, помоложе, а мне совсем сложно понять, о чём они мыслят.

— Хм, — Кэтрин задумалась. — У меня есть одна идея, но она не выдерживает никакой критики в точки зрения нравственности.

— А именно?

— Надо окончательно дать понять, что у него нет шансов. Она же старше его, правильно? И видит множество парней, раз работает в бюро труда. Когда мне было немного за двадцать, я на семнадцатилетних даже внимания даже не обращала.

— Хочешь сказать, надо, чтобы она однозначно отказала ему? Думаю, это не составит труда. Но не наделает ли он глупостей из-за этого?

— Тебе решать. Ты же всемогущий, правда? Есть, кстати, не хочешь?

Кэтрин немного кокетливо улыбнулась.

— Не откажусь. И не надо лести, тебе не идёт. Мы ограничены нравственными нормами, целями и кучей других вещей. Знаешь, в моём языке есть, по крайней мере, было раньше слово «беспредел» — полная вседозволенность на границе с криминалом. Если бы наша структура тоже занималась беспределом, нашего мира бы давно не существовало.

Мне положили на тарелку большую порцию пуддинга с беконом и снова вернулись к приборке.

— Но кто-то же из ваших конкурентов ограничен в своей совести гораздо меньше, чем ты, правда? Множество ситуаций, когда этих границ — нравственно или безнравственно — попросту нет, и тут, возможно, тот случай? Или я ошибаюсь?

Теперь и я задумался.

— Почему, есть определённые правила. Мы не калечим парня, потому что это запрещено, не влезаем к нему в мозги… Мы всего лишь принимаем решения окружающих его людей. Да, пожалуй, ты права. Но, чёрт, до чего же я не люблю управлять людьми, как марионетками.

— Главное, что мной не управляешь, — Кэтрин погладила меня по спине, проходя мимо и продолжая убираться и готовить.

Я промолчал. Близкие люди, посвящённые в наши тайны — наша главная слабость и главная уязвимость наших проектов. Соперничающий Дворец может прочитать все наши планы и подслушать все наши разговоры. Конечно, мне пришлось защитить её разум от телепатического хакинга, как я это называл. Для этого специальный Алгоритм следил за тем, не пытается ли кто-то проникнуть в её голову, после чего сразу же должен был подключиться я. И заставить её говорить и думать то, что я решу. Или даже делать то, что требуется.

Контрразведка — штука ещё более циничная, чем то, что предложила мне только что Кэтрин. К счастью, пока этого не происходило.