Рутина

Немного отредактированная версия, актуальная стилистически для чтения сейчас. Кажется, я еще никогда так не делал, но приведу этот реп-текст здесь целиком. Нужно представить себе моего деда, как он сидел на диване, восьмидесятилетний хмурый старик, может, чуть расплывающийся, но еще очень аккуратный, не разваливающийся на части и без тени слабоумия во взгляде. Но уже и без страсти – иллюзий у него не осталось, только тоска по своей мужской силе да куча житейских советов, которые никому не нужны. Представить меня, тридцатилетнего, с четырехдневной щетиной, в узких, но не в обтяжку джинсах и вечной толстовке «Дикиз» с как бы выцветшим логотипом на груди. Стоящего у окна в Кемерове, глядя на Дворец культуры Кировского района с четвертого этажа. Морозная заснеженная улица, редкие люди в середине дня. Унылые остановки, редкие маршрутки, одинокие пассажиры. Ощущение безвременья, непонятно, восьмидесятые это, начало нулевых или нынешний, шестнадцатый год. Квартира чистая, ухоженная, скромная. Дед выключил телевизор, чтобы мне не мешал звук.

доброе утро в наше стремительное время полный бред не быть одиноким

не испытывать разочарование и безысходность слышишь раздаются звуки за окнами

это ад прикинулся городом двадцать четыре года не знаю куда деться

самим фактом существования о человек ты ссышь богу в самое сердце

люди пытаются урвать последние крохи удовольствий не потеряв лица

я произношу текст под аккомпанемент раскатов наступающего пиздеца

не убивать даже тараканов не совершать ни добра ни зла ни добра ни зла

ни с кем не разговаривать не вступать в контакт никому не смотреть в глаза

на всякий случай отказываюсь от мяса и кожи перехожу на вегу

но в каждом сантиметре пространства уже заложен ужас многообразия вселенной

странный парень этот бог почему не смог

остановиться еще после создания растений

мрачные желания страх и отвращение

вот тебе свобода пользуйся сынок

странный парень этот бог из-за любви к нам

он бросил нам на растерзание своего сына

страх и отчаяние чувство вины и бессилие

надеюсь когда-нибудь нас захватят дельфины

– Это мы пишем с православным другом Михаилом Енотовым, – добавил после некоторого молчания.

– Спасибо, что исполнил свой рэп, – сказал дед.

Он не стал комментировать, просто задумчиво смотрел в стену. Мне показалось, что мы сблизились, как еще никогда в жизни. Не думаю, что он разобрал и понял каждое слово, вряд ли для этого он достаточно подготовлен. Не припоминаю у него любви к поэзии, скорее, ему ближе более-менее внятная беллетристика с четкой моралью. Дед – моралист прежде всего, таким я его вижу, с этим я в себе борюсь. У них здесь много книг, вот – целая стена, и в основном это русская и советская классика, но поэзии почти нет. Зато есть большая энциклопедия, невероятное количество толстенных томов, я любил открывать и читать наугад эти тяжелые книги в своем детстве.

– Тебе спасибо, – сказал я. – Посижу с бабушкой.

– Да, поешь. Она постное приготовила.

Когда я уже был в коридоре, он спросил:

– А что у вас с Дашей? Так зовут твою девчонку?

– Да, Даша. Свадьба пятнадцатого апреля.

– Уже женитесь?

– Да.

Перед концертом мне стало плохо. Наверное, день слишком волнительный. Я лежал в гримерке под таблетками от давления. Может быть, дело в том, что еще не оклемался после жаркого ада, который устроила сегодняшняя проводница. Но вот удалось настроиться. Я заткнул уши аптечными берушами, и мы с Михаилом Енотовым вышли на сцену. Когда мне плохо и нужна тишина, я иногда так делаю – выступаю в берушах.