Рутинёр

На этот раз я оставить Микаэля в ближайшей таверне не рискнул и велел дожидаться меня в кордегардии. В слишком уж бесшабашном настроении пребывал бретёр – запросто мог напиться и ввязаться в дуэль, а лишиться единственного подручного совершенно не хотелось. Впрочем, беспокоиться стоило совсем о другом…

В угловую башню, которую занимала канцелярия дисциплинарного совета и кабинеты его сотрудников, я начал подниматься по боковой лестнице, там меня и перехватили. На площадке четвёртого этажа вдруг возник незнакомый магистр; он загородил проход, демонстративно заткнув большие пальцы за оружейный ремень. Быстрый взгляд назад позволил убедиться, что поджидают меня и внизу, но только я положил ладонь на рукоять шпаги, и на лестнице возникло новое действующее лицо: Герберт вон Бальгон – вице-канцлер Вселенской комиссии по этике и, так уж получилось, мой смертельный враг.

Левой рукой я расстегнул застёжку висевшего на плече саквояжа, но атаки не последовало, вице-канцлер сбежал ко мне один, а его подручные не сдвинулись с места, продолжая перекрывать лестницу.

– Та-а-ак! – в своей неизменной манере протянул Гепард. – Так!

– Ваше сиятельство, – поприветствовал я его лёгким поклоном, но взгляда при этом от вице-канцлера не оторвал.

– Брось, Ренегат! – порывисто отмахнулся вон Бальгон – худощавый, подтянутый и… хищный. – Время дорого, не вижу причин тратить его на обмен фальшивыми любезностями!

– Как скажете.

– Идёшь к Молоту? – спросил Гепард. – Не отрицай! У меня точные сведения!

Я лишь слегка склонил голову в знак согласия и ничего отвечать не стал.

– Понятия не имею, какую игру затеял Гуго. Но предупреждаю сразу – не вздумай впутать в эти интриги меня.

Беспокойство собеседника было вполне объяснимо, поскольку больше всего шансов стать преемником нынешнего главы комиссии имелось как раз у него и Молота. Никто из них в сложившихся обстоятельствах не мог упустить возможности поставить подножку другому, а уж воткнуть отравленный нож в спину – велели сами небеса.

Вот только я прекрасно понимал, что мотивы у Гепарда лежат куда глубже, поэтому не стал заверять того ни в глубочайшем уважении, ни в собственном благоразумии. Вместо этого спросил напрямую:

– О чём конкретно идёт речь?

– Мархоф, – последовал немедленный ответ. – В том расследовании я проявил себя не с лучшей стороны и наломал дров, но в силу излишнего усердия, а не по причине злого умысла. При тщательном изучении материалов может возникнуть соблазн превратно интерпретировать некоторые мои шаги, так вот – не стоит позволять личной неприязни влиять на объективность суждений.

– Золотые слова, – нейтрально заметил я.

Вице-канцлер понимающе прищурился.

– Все мы не без греха! – улыбнулся вон Бальгон не особенно тепло и совсем уж неискренне. – В свою очередь я даю слово, что в самое ближайшее время отзову требование оценить вашу осведомлённость о предосудительных наклонностях брата. Скажем, до конца седмицы. И в дальнейшем воздержусь от любых иных шагов на этот счёт. И не только на этот…

«И не только на этот» – произнесено было на редкость многозначительным тоном; невольно даже мелькнула мысль, что Гепард подозревает или даже знает наверняка о моей осведомлённости относительно его тайной связи с герхардианцами.

Ангелы небесные! Безумно хотелось спросить об этом прямо в лоб, но было слишком рискованно раскрывать карты, прежде чем на руках окажется беспроигрышный расклад. Поэтому решил зайти издалека.

– Крайне неосмотрительно позволять эмоциям брать верх над разумом, – уверил я собеседника. – Иной раз хорошее отношение к человеку заставляет закрывать глаза на его проступки, что недопустимо.

Герберт вон Бальгон прищурился.

– Та-а-ак! – протянул он. – Так!

– Далеко не всегда просчёты совершаются по злому умысла, но ошибка – это всегда ошибка. И если с рядового магистра спрос невелик, то кому-то более влиятельному способен сломать карьеру любой неверный шаг. И, возможно, мне придётся выбирать между просьбой человека и служебным долгом, поймите меня правильно…

Вице-канцлер понял и спросил напрямую:

– Есть конкретные пожелания?

– Мы не сработаемся, – ответил я без экивоков. – В сложившейся ситуации для меня идеальным выходом станет почётная отставка. Не сейчас, не сразу, а когда всё успокоится и уход из комиссии не вызовет лишних вопросов.

– С этим проблем не возникнет, – легко согласился на выдвинутое мной условие Гепард.

Я прикоснулся кончиками пальцев к шляпе и, не прощаясь, начал подниматься по лестнице. Человек вице-канцлера препятствовать не стал и посторонился, позволяя пройти. Руки он при этом держал на оружейном поясе, резких движений не совершал и был подчёркнуто бесстрастен.

В приёмной председателя дисциплинарного совета меня уже ждали. Сразу провели к конторке писаря и предложили расположиться там, дабы ознакомиться с материалами дела. Казалось бы, в свете заключённой договорённости с Гепардом в тщательном изучении протоколов уже не было никакой нужды, но слово магистра Вселенской комиссии – это вещь в себе; сначала дал, потом забрал – всё во имя целесообразности.