Рутинная работа

Я медленно шел по дну ущелья стараясь шагать шаг в шаг с впереди идущим Гарсоном. Шли мы следующей очередностью: Гарсон, я, Фрам и где-то в пятидесяти метрах позади медленно плелась «Мальта», которую по возможности аккуратно вел Бернар. У него не очень получалось, в силу того что дно ущелья как выяснилось было не очень равномерным, пласты плотного льда с глубокими но достаточно узкими трещинами чередовались с участками мелкой ледовой крошки. Из-за этого «Мальта» то обрушивала снежный мост над трещиной, который спокойно выдерживал троих людей, после чего выбиралась оттуда с большими усилиями виляя по всему дну ущелья. То вязла в мягкой ледяной подушке, Бернар старался на этих участках вообще не работать штурвалом, но вездеход часто тащило куда-то в сторону.

Гарсон шел первым, потому что был самым легким среди нас и естественно, потому что на Земле почти всю студенческую жизнь провел в горах или на полюсах, участвуя в различных экспедициях. Это часть его натуры, он всегда должен был что-то делать, а остановка была для него просто недопустимой. Фрам шел последним потому что: «Я ничего не понимаю в этих ваши льдах, да и как самый крепкий, я больше помогу, вытаскивая вас из трещины». Что Гарсон перевел на свой лад как: «Я старый дурак, но жить мне еще хочется».

Вообще больше всего во льдах понимал вовсе не я, а наш штатный гляциолог Раджич. Но с Мирко Раджичем в последнее время творилось что-то неладное. В последние дни он стал дико раздражительным, на всех огрызался и в итоге сцепился с Селивановым из-за грязной кружки. У интелигента Селиванова не было шансов, если бы не эта самая кружка, метко ушедшая в ухо Раджичу. Пока Раджич приходил в себя Перес успел вкатить ему приличную дозу снотворного.

Фрам очень уважал сорокалетнего ветерана-гляциолога. Но не стал замалчивать этого эпизода. Раджичу не стали делать выговор за безупречную службу, но лишили зарплаты за два месяца, отстранили на месяц и направили на принудительное лечение вплоть до конца смены. Как итог, Мирко не покидал базу после той вылазки, в ходе которой мы остались без воздуха на времянке. Он откровенно скучал, делал вид, что работает с образцами, жаловался Пересу на сны про «хреномордых собак» и всячески доставал Селиванова.

Сегодня утром Фрам сказал, что агентство оповестило его о том, что Раджича переведут «куда-нибудь поближе», но сначала переправят на Землю – в отпуск. Сам Фрам полагает, что после отдыха Раджича переведут или на Марс или на пояс астероидов. Так же Фрам сказал, что по его решению Мирко не будет допущен к работе до конца смены, но не будет отправлен на Землю. Это значит, что Раджич просидит до конца смены на базе ничего толком не делая.

Не сказать, что я любил Мирко Раджича, этот парень обладал на редкость тяжелым характером и все время с кем-то ругался. И даже вечно недовольный Гарсон вызывал у меня больше теплых чувств. Но из-за такого поворота в жизни Раджича мне становилось его откровенно жалко. Кто знает, какие новости он получил перед дракой из дома? Кто знает, что накипело в душе у бывалого гляциолога? На его месте может быть любой. Только вот если Раджичу еще повезло отделаться «легким испугом», за такое вполне могли списать, а то и отправить на переаттестацию.

Хотя для человека проведшего больше десяти лет в далеком космосе, работа на Марсе, скорее всего, покажется скучной. Но он вернётся на дальние рубежи, только если безупречно отработает следующий срок.

– Повтори? – мы шли перекидываясь ничего не значащими фразами, просто чтобы не чувствовать тишину, глубоко погруженные в свои мысли, поэтому резкие слова Фрама заставили нас дернуться.

– Раджич, я тебя не слышу. – Тут и я начал слышать где-то в глубине помех, обусловленных ущельем, голос Мирко.

– Селиванов… Станция… Фрам… – Голос Раджича то вообще терялся, то тонул в пелене помех.

– Бернар? Передатчик в штатном режиме? – бросил Фрам.

– Да. Все работает, как должно. Ущелье, сер.

– Сер… Селив… Стан…

– Ушел сигнал. – Констатировал Гарсон.

– Что делать будем? – Спросил Бернар.

– Тревога у кого-то сработала? – спросил Фрам

– Нет! – нестройный хор трех голосов.

– Значит все нормально. Идем дальше!

Мы продолжили наше неторопливое шествие по ущелью. Только вот теперь оно проходило в полной тишине. Даже «Мальта», кажется, прониклась тревожной атмосферой и перестала вязнуть в ледовой крошке и метаться по всему ущелью. Теперь каждый из нас, раз в несколько секунд смотрел на свой терминал, проверить, не загорелся ли дисплей красным. Прозевать общую тревогу было невозможно, но у страха глаза велики.