Ружья Авалона

Я знал – он отреагирует точно так же, и потому завел правую ногу за левую и выпрямился после удара. Клинок его при этом я отбил в сторону и повалился спиной на Черную Дорогу, сразу же вытянув вперед руку против контрвыпада.

И он сделал то, что я ожидал, отбив мой клинок, двинулся прямо, я ответил в кварту, заставив его отступить в куст черной травы, через которую я перепрыгнул.

Сперва я не осмеливался глянуть на него – просто стоял, предоставив растениям действовать.

Времени потребовалось немного. Бенедикт заметил их, едва попытался пошевелиться. Я видел, как по его лицу скользнуло удивление, затем озабоченность. И понял: он почувствовал действие травы.

Впрочем, я сомневался, что она может надолго удержать его, поэтому немедленно перешел к атаке.

Я метнулся вправо, за пределы досягаемости его клинка, потом вперед и перепрыгнул через траву по краю Черной Дороги. Бенедикт попытался обернуться, но стебли уже опутали его ноги до колен. Он пошатнулся, хотя все же устоял.

Я обошел его сзади и встал справа. Легкий удар – и он мертв; впрочем, теперь в этом не было никакой нужды.

Он махнул рукой назад, за спину, повернул голову, выставив клинок в мою сторону. Он даже начал уже выдирать левую ногу.

Но я сделал выпад направо и, пока он выкарабкивался, чтобы отбиться, врезал ему сзади по шее плоской стороной Грейсвандира.

Бенедикт ошеломленно застыл, и я теперь смог подойти поближе, ударить левой ему в печень. Он слегка согнулся. Я задержал его руку с мечом и еще раз двинул по шее, на этот раз кулаком и крепко. Он упал без сознания. Вырвав клинок у него из руки, я отбросил его в сторону. Кровь из пораненного уха экзотической серьгой стекала на шею.

Отложив Грейсвандир, я ухватил Бенедикта под мышки и потащил его на дорогу. Трава сопротивлялась, но я потянул сильнее и в конце концов освободил его.

К тому времени Ганелон уже пришел в себя. Хромая, он подошел и встал рядом, глядя вниз на Бенедикта.

– Вот это витязь. Вот это витязь… Что ты собираешься с ним делать?

Я подхватил брата на плечи и встал.

– Для начала просто оттащить к фургону, – ответил я. – А ты принесешь клинки.

– Хорошо.

Я зашагал по дороге. Бенедикт оставался без сознания, что было на руку, к тому же мне вовсе не хотелось бить его без особой надобности. У фургона я усадил его, прислонив к крепкому стволу.

Когда Ганелон подошел, я вложил клинок в ножны и велел ему развязать веревки на нескольких ящиках. Пока он делал это, я обыскал Бенедикта… и нашел, что искал.

Потом привязал его к дереву, а Ганелон подогнал громадную лошадь и привязал ее к соседнему деревцу, на который я повесил клинок.

Я взобрался на место кучера, Ганелон подошел сбоку.

– И ты его оставишь прямо так? – спросил он.

– Ненадолго, – ответил я.

Мы тронулись по дороге. Я не оглядывался – в отличие от Ганелона.

– Он еще не шевелится, – сообщил Ганелон, а потом добавил: – Никто не мог подхватить меня и бросить, да еще одной рукой.

– Поэтому я и велел тебе пережидать в фургоне и не идти в бой в случае моего поражения.

– Что с ним теперь будет?

– Я пригляжу, чтобы о нем побыстрей позаботились.

– С ним будет все в порядке?

Я кивнул.

– Хорошо.

Мы проехали мили две, я остановил лошадей и слез на дорогу.

– Не обращай внимания ни на что, – сказал я. – Теперь время позаботиться о Бенедикте.

Я сошел с дороги и встал в тени, достав взятую у Бенедикта колоду. Просмотрев ее, я достал карту Джерарда и вынул ее из колоды, остальные сложил в обшитую шелком деревянную коробочку, где их держал Бенедикт.

Сжимая в руке карту с портретом Джерарда, я внимательно вгляделся в нее.

Спустя некоторое время она стала теплой, живой, словно пошевелилась. Я почувствовал присутствие Джерарда. Он находился в Амбере – шел по улице, которую я узнал. Джерард во многом похож на меня, только крупнее и тяжелее. Он по-прежнему был при бороде.

Он остановился и поглядел.

– Корвин!

– Да, Джерард. Ты неплохо выглядишь.

– Твои глаза! Ты видишь?

– Да, я вижу снова.

– Где ты?

– Иди ко мне, я покажу.

Взгляд его напрягся.

– Не уверен, что могу сделать это. Корвин, я очень занят.

– Речь идет о Бенедикте, – сказал я. – Ты единственный, кому я могу доверить его.

– Бенедикт? Он в беде?

– Да.

– А почему он сам не обращается ко мне?

– Не может. Он связан.

– Почему? Кем?

– Объяснять долго и сложно. Поверь мне, ему нужна твоя помощь, прямо сейчас.

Джерард закусил бороду зубами.

– А ты сам не в состоянии справиться?

– Совершенно исключено.

– Думаешь, я смогу?

– Уверен.

Он тронул меч в ножнах.

– Не хотелось бы, чтобы за этим крылись какие-нибудь твои козни, Корвин.

– Не сомневайся. При том времени, которое мне досталось на размышления, я мог бы придумать и что-нибудь поумней.

Он вздохнул, а потом кивнул головой:

– Ладно. Иду.

– Давай.

На мгновение застыв, Джерард шагнул вперед.

И встал рядом со мной. Протянул руку. Положил мне на плечо.

– Корвин, – с улыбкой сказал он, – как я рад, что твои глаза опять на месте.

Я отвернулся.

– Я тоже.

– А кто там в фургоне?

– Друг. Его зовут Ганелон.

– Где Бенедикт? В чем дело?

Я показал в рощу.

– Там. Милях в двух. Он привязан к дереву. Его лошадь рядом.

– Почему же ты тогда здесь?