Ружья Авалона

Я буду с тобой откровенен. Если еще способен в чем-нибудь убедить тебя, то не стану просить прощения за содеянное. Жалею лишь об одном: что не убил тебя, когда это следовало сделать. Тщеславие, дурацкое тщеславие! Время, может быть, и исцелило твои глаза, но я сомневаюсь, чтобы оно могло хоть как-то изменить наши чувства друг к другу. Твоя записка «Я вернусь» лежит сейчас передо мной. Если бы я написал ее сам, то, безусловно, вернулся бы – это мне ясно. Мы в чем-то похожи, и я жду твоего возвращения, жду не без страха. Ты ведь не дурак и вернешься с силой. За былое тщеславие платит нынешняя гордость. Корвин, не для себя, ради Королевства я бы помирился с тобой.

Теперь из Теней к Амберу все время приходят войска, и я не совсем понимаю, откуда они берутся. Вся семья сплотилась под моей державой против врагов, самых страшных за всю историю Королевства. Я бы хотел, чтобы ты поддержал меня в этой борьбе. Если же нет, я требую, чтобы ты на время воздержался от нападения на меня. Коли ты решишь оказать мне содействие, никакой присяги сеньору от тебя не потребуется – просто на время опасности признай мою власть. Тебе будут оказаны все положенные почести. Чтобы ты убедился, что я не лгу, свяжись со мной. Я не смог вызвать тебя через твою карту, потому посылаю тебе свою собственную. И хотя твой ум учитывает возможность обмана с моей стороны, заверяю тебя, что это не так.

Эрик, Государь Амбера.

Я перечел письмо и расхохотался – для чего же, по его мнению, служат проклятия?

Не выйдет, братец. Как благородно с твоей стороны – вспомнить обо мне в минуту необходимости, и я верю тебе, верю, ведь все мы порядочные люди, но встреча наша произойдет по моему плану, не по твоему. Что же касается Амбера, нужд его я не забыл, что и докажу в свое время. Ты ошибаешься, Эрик, если думаешь, что необходим. Брось – кладбища забиты людьми, верившими, что их некому заменить. Впрочем, я подожду и выскажу тебе все прямо в глаза.

Я запихнул его письмо и карту в карман пиджака. Затушил сигарету в грязной пепельнице. А потом принес полотно из спальни, чтобы обернуть моих бойцов. Теперь они будут ждать меня в более надежном месте.

Направившись к выходу, я еще раз задумался. А зачем меня, в самом деле, сюда занесло? Мелькнула мысль о людях, которые знавали меня, когда я жил здесь, о том, что они обо мне думали, пытались ли выяснить, что со мной случилось. Этого я уже не узнаю.

Начиналась ночь, на очистившемся небе разгорались первые звезды, когда я вышел из дома и запер за собой дверь. Зашел сбоку и положил ключ на место в нишу. А потом поднялся на холм.

Когда я глянул вниз с вершины, дом как будто съежился в темноте, унылый и заброшенный, словно пустая пивная банка на обочине. Перебравшись через холм и наискосок спустившись по склону, я направился полем к месту, где оставил машину. Уж лучше бы я не оглядывался.

Глава 9

Мы с Ганелоном выехали из Швейцарии на паре грузовиков. Их пригнали из Бельгии, ружья я загрузил в свой. Если считать, что вес каждого ружья десять фунтов, то три сотни весили почти полторы тонны, что было неплохо. Когда мы загрузили патроны, осталось достаточно места для топлива и прочих припасов. Приходилось напрямую лезть через Тень, чтобы миновать пограничную стражу. Отбыли мы в том же порядке, со мной, так сказать, во главе.