Ружья и голод. Книга вторая. Дихотомия

Белфард очнулся от тревожного ржания Золотца. Беспокойное видение в этот раз настигло его не во снах, а прямо во время марша. Он подозревал, что рано или поздно мать из глубин небытия потребует у него исполнить Последнее Пророчество, а теперь окончательно осознал, что времени у него практически не осталось. Противиться будущему было бессмысленно, и Белфард это прекрасно знал.

Во рту стоял горьковатый привкус соли. Объятья синих языков пламени, вновь вспыхнувших в груди Белфарда, постепенно ослабевали. Он унял дрожь, тяжело вздохнул и ласково потрепал гриву лошади.

– Спокойно, милая. Не нужно ее бояться. Это всего лишь призрачная тень, не способная причинить нам вреда.

Белфард обернулся и взглянул на своих воинов. Шесть тысяч солдат, облаченных в бледно-зеленые кирасы, вышли из Ульвирвиги два с половиной месяца назад. Не смотря на изнуряющую весеннюю жару, усиливающуюся с каждым днем в ожидании скорого лета, они сохраняли прекрасный боевой дух, идя со своим варгкунгом. Белфард разбил армию на четыре корпуса на случай битвы за стенами Галфагеста и назначил командующих. Центр и авангард, состоявшие преимущественно из кавалерии, варгкунг возглавил лично. Правым корпусом командовал Элерод, левым – Хельда. Резервный корпус и артиллерию взял под свое крыло Моран.

Что-то в воздухе вокруг настораживало Белфарда. После того, как они перешли Индалуар и оказались на территории Галфагии, он отчетливо ощутил во рту вкус смерти. Сладковатый, липкий и тошнотворный. Точно такие же эмоции его посетили, когда они обогнули мертвые зараженные руины Холли-Сити. Путь через город был намного короче, но Белфард предпочел не рисковать, проводя армию по навечно проклятым лабиринтам улиц, населенных метущимися в их бесконечной агонии призраками прошлого.

Он уловил усиливающуюся вибрацию справа от себя. Хельда… С тех пор, как ей сделали переливание, варгкунг не мог отделаться от чувства, что где-то рядом находится Лиллит – настолько сильными были отголоски Первой Крови, исходившие от девушки. Ее раны, губительные для обычного человека, к удивлению врачей затянулись всего за пару дней. Все это время от ее постели в больнице не отходила Вивьена. Как это ни парадоксально, две соперницы очень быстро подружились. Однако Белфард был уверен, что взаимоотношения Вивьены с Хельдой были необычными – виной всему была все та же кровь, которая теперь разливалась по жилам воительницы. Вместе с ней он передал часть своей сущности, которая невольно притягивала их друг к другу.

«Все это ненормально… Виви чувствует в Хельде осколок меня, а на Хельду влияют чувства, которые испытываю к Ви я. И при всем при этом мне приходиться делить свое сердце с ними обеими. Если это не извращение, то я даже не знаю, что еще можно называть таким словом».

В походе Вивьена их не сопровождала, прекрасно понимая, что в военных делах от нее не будет никакого толку. Белфард внезапно осознал, как безумно по ней соскучился. Перед глазами в ту же секунду промелькнул ее далекий силуэт на вершине одной из башен Ульвирвиги, застывший в тревожном ожидании. Однако, когда Хельда с ним заговорила, образ Виви в его мыслях мгновенно растворился.

– Мне не по себе, – сказала подъехавшая верхом на гнедой лошади Хельда. – Никогда такого не испытывала.

– Боюсь, к этому придется привыкнуть, дорогая, – с усмешкой сказал Белфард. – Ты теперь стала страшной колдуньей, как твой варгкунг.

– Я серьезно, Белфард, – возмутилась девушка. – У меня такое ощущение, будто я оказалась в могиле глубоко под землей.

– Не у тебя одной, – признался варгкунг. – Думаю, скоро мы узнаем причину.

Ударивший в нос смрад подтвердил опасения Белфарда. Тысячи солдат и мирных жителей были свалены в одну большую гниющую кучу. Вокруг них витал огромный рой мясных мух, а разложение пожирало посеревшие иссыхающие тела уже не первый месяц. Ульверы с отвращением прикрывали лица, нескольких новобранцев стошнило. К Хельде и Белфарду примчались мрачные Бранд и Моран.

– Хреново дело, – с ненавистью в голосе Бранд. – Я узнаю форму солдат Галфагеста… Ублюдки не пожалели даже детей!

– Неужели Орден окончательно обезумел!? – воскликнул Моран. – Как они могут говорить об Истинном Пути и творить такое!?

– Ты видел то, что показала тебе Первая Кровь, дружок, но остался настолько наивным? – отозвался Белфард. – Храмовники не знают жалости, когда исполняют волю Его Святейшества, и потому он лучшие воины в мире.

– И Матерь хотела именно такого мира, утопающего в крови и огне? – не унимался Моран. – Откуда Орден знает, что его сегодняшние деяния укладываются в представления Лиллит об Истинном Пути?

– В каждом деле Ордена есть след моей матери, даже там, где они не подозревают, – Белфард указал рукой на трупы. – А это работа Калавия, я даже не сомневаюсь. Она вложила свою волю в его разум уже очень давно. Мать одурманила его искалеченную душу, вывернув все факты наизнанку. Думаю, дальше в нашем походе ничего хорошего мы уже не увидим…

– Все же стоит проверить, – с надеждой сказала Хельда. – Должны были остаться те, кому нужна наша помощь!