Рузвельт, Кеннеди, советская агентура

В то же время Зарубин настаивал, чтобы сотрудники точно и качественно выполняли его распоряжения. Знаю несколько случаев нерадивости и медлительности некоторых разведчиков, которых Василий Михайлович подверг резкой, но справедливой критике, после чего провинившиеся сразу начинали работать более активно и продуманно. Сильной стороной резидента мы считали его огромный опыт оперативной работы, в том числе в нелегальных условиях, и его блестящий профессионализм. Он имел много связей среди иностранцев, успешно вербовал агентов. Лично работал с самой важной агентурой. Беседы, указания, товарищеская критика Зарубина, а самое главное – его практическая деятельность помогали развить у молодых сотрудников самостоятельное оперативное мышление, воспитывали сознательное отношение к работе, желание отдать все силы и знания для успешного выполнения поставленных задач.

Проявляя огромную активность, Зарубин, видимо, не всегда уделял достаточное внимание зашифровке своих действий. Его деятельность стала известна ФБР. В конце 1944 года он был объявлен «персоной нон грата» и вынужден выехать в СССР.

Под непосредственным руководством генерал-майора Зарубина нью-йоркская резидентура, по оценке Центра, проделала серьезную работу по проникновению в правительственные учреждения и на военно-промышленные объекты США. Это позволило разведке получить ценную документальную информацию, касавшуюся новейших видов оружия, военно-политических планов, в том числе послевоенного переустройства мира.

За заслуги перед Родиной Зарубин был награжден орденом Ленина, тремя орденами Красного Знамени, орденом Красной Звезды и знаком «Почетный сотрудник государственной безопасности», многими медалями. Умер он в 1972 году.

Центр долго не мог прислать на место Зарубина равноценную фигуру. Обязанности резидента исполняли сотрудники, которые не обладали большим оперативным опытом, умением работать с людьми. А это было так нужно, ибо условия для советской разведки в Соединенных Штатах ухудшались с каждым месяцем.

Около года резидентом оставался Степан Апресян. В органы разведки он пришел в 1932 году. В Нью-Йорк Апресян приехал в возрасте тридцати пяти лет. Сотрудники резидентуры уважали его за эрудицию и добрый, покладистый характер. Его старший брат, нарком внутренних дел одной из Среднеазиатских республик, в 1938 году был арестован и расстрелян. Степан тоже угодил под арест. Через год брата посмертно реабилитировали.

Апресяна тут же освободили и вновь направили в разведку. Он был талантливым лингвистом. Иностранные языки изучал неимоверно быстро, за три-четыре месяца, и знал их множество, включая такие трудные, как финский, турецкий, арабский. Оперативные документы составлял великолепно: с точки зрения логики, стиля и грамматики они считались безукоризненными.

На связи у Апресяна находился агент, встречи с которым для него стали мучением. Расстрел брата, месяцы, проведенные в тюрьме, видимо, не прошли для Степана бесследно. Он стал болезненно нерешительным, за несколько дней до встречи с агентом начинал нервничать. Это состояние отражалось на всем его облике и действиях. Степан весь уходил в себя, невнимательно слушал собеседника. В ходе проверки перед встречей беспокойно осматривался кругом, быстро, почти бегом, большими шагами передвигался по улицам.

В 1945 году Степан Апресян был отозван в Москву. В центральном аппарате он проработал до пенсионного возраста и вышел в отставку. Затем поступил на работу редактором в Издательство литературы на иностранных языках, где его очень ценили. Когда в Праге начал выходить журнал «Проблемы мира и социализма», Апресяна пригласили туда. Много лет он жил в Чехословакии, считался незаменимым сотрудником, так как отлично редактировал издания на многих иностранных языках.

В резидентуре я чаще всего сталкивался по работе с Л. Р. Квасниковым, А. А. Яцковым, К. А. Чугуновым, С. М. Семеновым, М. А. Шаляпиным. Этих очень разных людей объединяло одно – все они были беззаветно преданы разведке и нашей Родине.

Для меня было весьма поучительно наблюдать, как они строили свой рабочий день. Их отличали организованность, трудолюбие, умение использовать каждую минуту для дела. Я часто обращался к ним за помощью, старался перенять все положительное. В целом они сыграли большую роль в моем формировании как разведчика. Поэтому хочу кратко рассказать о них.

В 1942 году в резидентуру прибыл заместитель резидента по научно-технической разведке Леонид Романович Квасников. Он родился в 1905 году в семье железнодорожника. Работал строителем, помощником машиниста и машинистом.

Окончил институт, по специальности инженер-механик. Три года учился в аспирантуре. В 1938 году его взяли на работу в Иностранный отдел НКВД. Он стал одним из основателей научно-технического направления внешней разведки. Находясь в резидентуре до конца войны, проявил себя способным руководителем. Много времени уделял работе с подчиненными, глубоко и в деталях намечал оперативные мероприятия, что во многом способствовало успешной работе разведчиков.