Рузвельт, Кеннеди, советская агентура

День выдался солнечным, теплым. Самой трудной была дорога по дымным, промышленным предместьям Лондона. После получасовой езды по столице и ее окрестностям «Воксхолл» выбрался на шоссе. Далее мой путь пролегал по проселочным дорогам среди полей, на которых тарахтели тракторы, среди лугов, где паслись знаменитые английские коровы и овцы.

Однако проплывавший мимо пейзаж почти не привлекал мое внимание. Все мысли вертелись вокруг предстоящей встречи с великим писателем. Готовясь к ней, я прочитал о Шоу и его творчестве всю имевшуюся в посольстве литературу. Хотелось провести беседу так, чтобы у него осталось хорошее впечатление о советском дипломате. Поэтому я тщательно обдумывал, как лучше по существу и форме изложить те проблемы, с которыми ехал. Я опасался, что знаменитый острослов может опять поставить меня в тупик неожиданным высказыванием. Поэтому мысленно старался представить себе, какие каверзные вопросы он может преподнести в беседе.

Чем ближе я подъезжал к месту, где проживал мудрый старец, тем дороги становились все более узкими, а их покрытие хуже и хуже. Дом Шоу стоял на холме у въезда в деревню. Двор был огорожен высоким зеленым забором. Грунтовая дорога, поросшая травой, вела прямо к воротам. Выйдя из машины, я подошел к калитке и дернул ручку звонка. Дверь открыла женщина лет сорока пяти в простой крестьянской одежде, на голове у нее был белый платок, из-под которого выбивались светло-рыжие пушистые волосы. В то время как я объяснял женщине цель моего приезда, появился хозяин и поздоровался со мной. Увидев на улице мой «Воксхолл», он резко сказал:

– Загоняй машину во двор! – И пошел открывать ворота.

Учитывая преклонный возраст писателя – ему был уже девяносто один год, я близко подошел к нему и сказал, что не нужно беспокоиться, пусть автомобиль постоит на улице. В ответ Шоу снова резко произнес:

– Делай, что я тебе говорю.

Не рискуя больше возражать почтенному старцу и желая ему помочь, со словами «разрешите, я помогу вам» я попытался вынуть засов. Но это вызвало еще более бурную реакцию. Он гневно крикнул на меня:

– Отойди прочь, я полон сил и сделаю все сам!

Я отошел в сторону и с опаской стал наблюдать за действиями Шоу. Он вытащил засов из скоб и, с трудом удерживая его на уровне груди, покачиваясь, словно штангист, понес его в сторону. Рыжая женщина и я молча продолжали следить за действиями старика. Затем он опустил один конец деревянного бруса на землю, а второй поднял кверху и прислонил к забору. Разделавшись с засовом, Шоу скомандовал:

– Загоняй!

Я покорно заехал во двор. Когда я доехал до указанного писателем места, он громко крикнул:

– Стоп! Глуши мотор. Поставь машину на тормоза.

Выполнив все команды, я вышел из машины и стал наблюдать, как Шоу проделал в обратном порядке весь ритуал с закрытием ворот. Затем, подойдя ко мне торопливыми мелкими шажками, он левой рукой приподнял соломенную шляпу, правой вынул из кармана носовой платок и стал вытирать пот с головы, лица и шеи и молча смотрел на меня улыбающимися бледно-серыми глазами. Все его старческое лицо выражало удовлетворение и радость – вот, мол, какой подвиг он совершил. Но Шоу тяжело дышал, руки его дрожали и, судя по его виду, еле стоял на ногах. Я все еще боялся открыть рот, чувствовал себя как-то неловко, сам не понимая почему. Наверно, мне было стыдно, что я такой молодой, полон сил… В это время к нам подошел секретарь писателя Левин, как он мне представился, и начал расспрашивать, трудно ли было найти дорогу к дому, нравятся ли мне окрестные места.

Отдышавшись, Шоу пригласил меня и своего секретаря в дом и провел в большую комнату на первом этаже. Вдоль стен от пола до потолка стояли стеллажи с книгами.

Мы уселись за большой стол. Посередине сел Шоу и положил вытянутые руки на стол. Мы сели с левой стороны от писателя. Прямо перед нами были полки с книгами современных авторов. Среди них я заметил «Тихий Дон» М. Шолохова и «Дни и ночи» К. Симонова, избранные произведения И. Эренбурга. На полках слева стояли только произведения самого Шоу, изданные во многих странах.

Женщина с рыжими волосами принесла чай и печенье.

Я передал писателю оригинал гравюры Пикова. Он посмотрел на нее, поблагодарил и обещал вскоре вернуть.