Рваные чувства

– Это все – производственный комплекс! – Илья обвел двор широким взмахом руки. – Мы создаем акционерное общество, пятьдесят процентов акций – твои, пятьдесят – мои. Заключаем договор и работаем. Теперь понятно?

– Понятно, – кивнула Лена. – Я поговорю с тетей. Эта мельница будет твоей.

– Мне все не нужно, – не очень уверенно сказал Илья.

Он рад был бы владеть мельницей напополам с Леной, главное, чтобы его не кинули потом, когда процесс пойдет. Но, в принципе, Лена могла застопорить дело и со своей, равной долей. Просто взять и вставить палку в мельничное колесо – со злости, например, или по дурной задумке. Может, шантажировать его начнет… И зачем тогда вообще связываться с этим делом? Не нужна ему Лена, он Кристину любит, а если так, то почему бы не убраться с этого хутора от греха подальше? Может, и не сможет он вернуть Кристину, но и с Леной связывать свою судьбу точно не станет. А раз так, нужно убираться отсюда – в тот же Черноземск. Штагов получил свое, он больше не станет чинить ему препоны, значит, и на работу можно будет устроиться. А там уж как сложится…

Еще совсем недавно березки стояли голые, робкие в своей наготе, но расклеились почки, раскатались в клейкие листочки. Зеленый верх, белый низ – стоят нарядные, шелестят листьями на ветру, весне радуются, солнцу, теплу. И с ветром заигрывают, и между собой весело перешептываются – бурлят соки под берестой, кипит жизнь в молодых древесных стволах, и Кристина отдыхает душой в их честной компании. Перешептываются березки, перемигиваются, заигрывают друг с дружкой, веселая у них жизнь, беззаботная. Пока молодые, пока растут… А когда-нибудь придет небритый, расхлестанный дядька с топором, срубит одну, другую. Срубила же судьба Кристину… Срубила, принесла в чужой дом, и живет она здесь, без души, без корней. Она, конечно, пытается врасти в новую жизнь, но может, и не нужно этого делать? Может, забыть обиды, бросить все и вернуться к Илье? Да, она должна подняться над своими обидами, вернуться к мужу, начать все с ним заново… Но уйти к Илье – значит, сбежать. А как сбежать, если ее никто и не принуждает жить здесь? Штагов не удерживает ее, она может уйти от него в любой момент. Но куда? Где Илья? Ни слуху о нем, ни духу. Из Пыльца его выгнали, может, в Черноземск подался? А там что? На завод устроился, снова в общежитии поселился? Не хочет она в общежитие к Пилюгину и прочим уродам… Квартиру можно снять, она, в принципе, не прочь мыкаться по углам, но вдруг Илью снова занесет, и вновь их семейная жизнь сядет на мель… Да и где он, Илья? И почему она должна бегать за ним?

Кристина услышала шаги за спиной, остановилась, обернулась. Штагов шел к ней со стороны дома, громадой высившегося за его спиной. Валерий Семенович роста среднего, плечи отнюдь не широкие, но при этом он не казался маленьким на фоне большого дома. Властный, бесконечно уверенный в своих силах, взгляд прямой, спина ровная, походка твердая.

Он улыбнулся Кристине тепло, но как будто мимолетно. Куда больше, казалось, его радовал ее сын. И Алешка заулыбался, увидев его, потянул к нему пухлые свои ручки. Штагов показал ему «козу», взял на руки, прижал к себе. И не понятно, кого он больше любит, Кристину или ее сына? А может, уже и не любит ее. Не пристает к ней, не домогается, даже маслеными взглядами не раздражает, может, потому и нравится ей здесь, у него в гостях, и уезжать отсюда не хочется. Не зовет ее Илья, и не срывается она с насиженного места. Возможно, даже корнями потихоньку в чужую землю врастает. Да и какая она чужая, если все здесь исхожено вдоль и поперек? И Штагов почти как родной. Во всяком случае, заботится о ней, как отец о дочери…

– Как настроение? – спросил Штагов, возвращая Алешку на место.

– Хорошо, – кротко улыбнулась она.

– А чего так невесело? По Илье скучаешь?

– А вы что-то знаете про него?

– Ну, справки не наводил…

– Что с ним? – встревожилась Кристина.

– Да с ним-то хорошо. Я думаю, очень хорошо… Девчонка совсем еще молоденькая, шестнадцать лет едва исполнилось.

– Какая девчонка?

– А которую он изнасиловал… Ну, как бы изнасиловал… Лена ее зовут… Любовь у них…

– Любовь?! – Она не хотела в это верить.

– На хутор они уехали, там живут. Подальше от людских глаз. Чтобы люди не осуждали… Раньше в двенадцать лет замуж выдавали, но то раньше… Так она и выглядит на двенадцать лет… – Штагов хотел сказать что-то еще, но передумал и махнул рукой, обрывая самого себя. И без того много наговорил.

– На двенадцать лет… – унылым эхом отозвалась Кристина.

– Нет, если хочешь, можешь съездить к нему, поговорить. Может, я что-то не так понял. Что мне сказали, то и говорю. А слухи, они как воздух, двадцать процентов правды, остальное – азот.

– Вы хотите, чтобы я поехала к нему? – возмущенно спросила Кристина.

– А вдруг это неправда?

– Вы что же, прогоняете меня? – вдруг разрыдалась она, решив, что больше никому не нужна, и как тогда дальше жить?

Штагов испугался, подошел к ней, неловко обнял, и Кристина прильнула к нему, лбом уткнулась в его плечо. Ей нужна была отцовская забота и ласка…