Рваные судьбы

– Да я и не обиделась вовсе, – ответила Дуня. – Просто завидую я вам. Всё у вас есть, и всё у вас хорошо. Жаль, у меня в семье не так всё благополучно.

– Да что ты говоришь такое, Дуня? – возразила Поля. – Всё у тебя хорошо: и муж, и дети. И хозяйство есть. Ты не наговаривай.

Дуня вздохнула, ничего не ответила.

– Давай лучше споём, – сказала весело Поля, чтобы переменить тему. – А ну, девки, подпевайте.

И Поля запела сочным, низковатым голосом любимую песню Лизы – «Хас Булат удалой». Лиза захлопала в ладоши и сразу же подхватила: «… бедна сакля твоя, золотою казной одарю я тебя…». Лиза с самого детства любила эту песню: мама часто пела её по вечерам, и Лиза подпевала ей звонким голоском.

Нюра с матерью тоже подхватили, и голоса этого небольшого хора слились в звучное, будоражащее кровь пение, которое заполнило весь дом, и в вечерней тишине было слышно даже на улице. Следом, почти без перерыва, пошла вторая песня, затем третья, четвёртая.

Лиза пересела к зеркалу, чтобы расчесать волосы. Она распустила причёску, перебросила косы через плечо наперёд и начала расплетать их, продолжая вместе с остальными петь. Затем она взяла гребень и стала осторожно расчёсывать прядь за прядью.

Закончили петь очередную песню, и Дуня, глядя в сторону Лизы, сказала:

– Ох, какая девка получилась! Завидная невеста. Хорошо бы её за моего Гришку засватать, а, Поля?

Поля боязливо обернулась в ту сторону, где сидел Павел, боясь, что он услышал, но его там не было – видно, вышел куда-то.

– Дуня, я бы и не против, – осторожно сказала Поля, – но ты же знаешь, как к этому относится Павел. Он не согласится.

– А что Павел? – пожала плечами Дуня, – ну не убьёт же он их, особенно, если дети любят друг друга. Ну, побесится немного и остынет.

– Любят? – переспросила Лиза, глядя на Дуню через зеркало, не поворачивая головы, и продолжая расчёсывать волосы. – А кто здесь кого любит? Моё сердце свободно.

– Ишь, какие слова повыучили?! – усмехнулась Дуня. – Сердце её свободно. Не век же ему свободным оставаться.

Она подошла к Лизе и встала за спиной, любуясь её густыми, струящимися вдоль спины волосами. Затем неожиданно запустила обе руки в Лизины волосы и провела руками вниз, пропуская пряди волос между своих пальцев, как будто гребнем расчесала.

– Ох, и красивая ты, Лизка, – сказала Дуня, глядя в зеркало Лизе в глаза. – Красивая. И непокорная.

Что-то недоброе прозвучало в этих словах. И не понравилось Лизе что-то, промелькнувшее во взгляде этой женщины. Не понравилось, и даже напугало. Лиза опустила глаза и в этот момент почувствовала слабое покалывание у виска, как будто несколько тонких иголочек впились в кожу. Так бывает, когда вырываешь волосинку.

Лиза встала, высвободила свои волосы из посторонних рук, пригладила их и заплела в одну не тугую косу. Потом смело посмотрела Дуне в лицо и с улыбкой сказала:

– Не вашему Гришке меня укрощать.

– Поживём – увидим, – спокойно ответила Дуня.

Они с Нюрой уже засобирались домой.

– Поздно уже. Пойдём мы. Доброй ночи, соседи.

– И вам доброй ночи.

Лиза помогла матери убрать со стола посуду.

– Эта женщина недобрая, – сказала она матери. – Зачем вы с ней дружите?

– Да я не то чтобы дружу, – ответила Поля, – просто по-соседски. И жаль мне её, твой отец всегда с ней так неприветлив.

– Ну и правильно, – резко сказала Лиза, – просто папа видит, какая она на самом деле.

– Лиза, не надо так грубо о людях. К тому же, тётя Дуня тебе в матери годится, – прервала Поля свою дочь.

– Не дай бог мне её в матери, – пробурчала Лиза. – И в свекрови тоже.

На следующий день Лиза проснулась бледная, не отдохнувшая, с головной болью. Весь день она не могла встать с постели, бредила, её знобило, а к вечеру стошнило, и лихорадка отступила – Лиза смогла, наконец, уснуть спокойным глубоким сном.

Мать беспокоилась. Никто не знал, что это было. Лихорадка, как наступила, так же внезапно и отпустила.

Что-то произошло в ту ночь, – словно пелена застелила глаза, и голова так и не прояснилась. Только с той ночи в память Лизе врезался образ Григория, и никак не могла она отделаться от него. Наоборот, всё больше, всё чаще стала думать она о Грише. Ругала себя за эти мысли, гнала их от себя прочь, но ничего не могла с собой поделать – всё возвращалось вновь.

Однажды она не выдержала и поделилась с подругой:

– Послушай, Нюра, это очень важно. Я не знаю, что происходит, но я постоянно думаю о Грише.

Нюра всплеснула руками от радости и бросилась подруге на шею.

– Наконец-то, – радовалась она. – Теперь вы с Гришей…

– Нюра, подожди, – пыталась утихомирить её Лиза. – Я ещё ничего не собираюсь делать. Я просто…

– Ты просто влюбилась, да? – глаза Нюры светились детской радостью.

– Да не знаю я, – в задумчивости произнесла Лиза. – Не могу сказать, что полюбила. Когда бы я успела? Да и не могло оно всё так вдруг поменяться. Но вот только я целыми днями о нём и думаю.

– Ой, как это здорово! – Нюра снова обняла подругу. – Гриша будет счастлив.

– Подожди. Не говори ему ничего. Не надо.