Рваные судьбы

Шура в душе восхищалась им. Но ни разу даже не намекнула ни словом, ни взглядом. Она не терпела бесцеремонного нахальства и беспринципности иных девушек, которые косили глаза, считая себя кокетками, и поджимали губы в жеманных улыбках, показывая таким образом понравившемуся мужчине, что его отметили и выбрали из общей массы. Они, девушки, насмотревшись в клубах фильмов, должно быть, думали, что они бесподобны в роли искусительниц, неловко и неуклюже флиртуя с мужчинами. Но Шуру такое поведение ужасно коробило, заставляя краснеть и мучиться от бесполезного стыда за посторонних людей. Она физически ощущала неестественность и ненатуральность такого поведения. И не любила она, как сама говорила, лезть людям в глаза, навязывать своё общение.

Шура понимала, что, прояви она сейчас немного смелости и заговори с ним – и их знакомство сразу завязалось бы. Но не могла она пересилить себя. Слишком волновал Захар её кровь. С другими, посторонними мужчинами она легко находила общий язык, общалась на разные темы. А здесь как ступор какой срабатывал. Так и проходила она молча, задерживая дыхание, и лишь украдкой поглядывая в его сторону и любуясь милыми сердцу чертами, в то время, как другие девушки болтали с ним, звонко хохотали и, о ужас! – заигрывали с ним. В такие минуты Шура готова была вцепиться в глаза бесстыжим нахалкам и кричать: «Он мой! Мой! Не смейте улыбаться ему!». Но молча глотала обиду и унимала в себе ревность, понимая, что он не принадлежит ей. А, может быть, и вообще не замечает её. Такие мысли были особенно мучительны для Шуры.

Но вот однажды случилось то, о чём Шурочка мечтала только в самых смелых мечтах. В тот момент, когда она собирала со столов посуду, Захар подошёл к ней и заговорил. Услышав его голос, Шура чуть не выронила поднос с посудой, так резко ударила кровь ей в голову. Она повернулась к нему лицом и хотела что-то ответить, но задохнулась, судорожно глотнула воздух и так и осталась стоять, беззвучно шевеля губами.

– Почему вы молчите? – спросил Захар. – Вы не хотите говорить со мной?

– Нет, нет, это просто от неожиданности, – сказала, наконец, Шура срывающимся голосом.

– Как же вас зовут, милая девушка? – повторил свой вопрос Захар. Он тоже волновался, хотя скрывал своё волнение за показной беспечностью и весёлостью.

– Шура, – тихо, почти шёпотом, ответила она.

– Александра, значит. А меня Захар.

«Я знаю», – хотела сказать Шура, но вовремя сдержалась.

Захар говорил что-то ещё, рассказывал Шурочке о своей родине, спрашивал что-то у неё, Шурочка отвечала. Она не помнила и половину из того, что говорил Захар, попросту не слышала – голова её была затуманена от любви и счастья. Вскоре он ушёл, попрощавшись с Шурой до вечера. Шура продолжала стоять на прежнем месте, с полным посуды подносом в руках и смотрела через окно на удаляющуюся фигуру Захара.

Кто-то тронул её за плечо. Шура вздрогнула и опять чуть не выронила поднос. Она обернулась и увидела девчат-официанток. Они улыбались и подмигивали Шуре.

– Ну и ну, вот это да, какого орла наша Шурочка отхватила, – говорила девушка по имени Нина, с доброй завистью глядя на неё. – Вот вам и тихая скромница. Ничего не скажешь. Молодчина.

– Да уж, – поддакивала Галина, – за ним девки табунами ходят, а он, видите, нашу Шурочку выбрал.

Шура очнулась, наконец.

– О чём вы говорите? – спросила она. – Кого я отхватила?

– Ты что, нас разыгрываешь? Или притворяешься? – спросила всё та же Нина. – Он позвал тебя на свидание. Он явно к тебе неровно дышит.

Шура смотрела непонимающе. Увидев её растерянное лицо, Нина поняла волнение подруги и сказала:

– Ты что, ничего не слышала?

– Мало что, – призналась Шура, опустив счастливые и виноватые глаза.

– Ой, горе ты наше, – вздохнула Нина с улыбкой. – Что бы ты без нас делала? Дай сюда поднос, а то ещё и правда выронишь из затёкших рук, и слушай. Захар твой придёт сегодня после работы сюда, чтобы проводить тебя домой.

Нина и остальные девушки наперебой пересказывали Шуре её недавнюю беседу с Захаром, совершенно не стесняясь признаваться в том, что они всё подслушали. Они вообще открыто стояли в дверях кухни во всё время их разговора. Ни Захар, ни Шура никого не замечали. Они были целиком поглощены друг другом.

Вечером, как и обещал, Захар пришёл в столовую, подождал, пока Шура закончила работу, и пошёл её провожать. На следующий день всё повторилось, и через день, и через неделю. Каждый день Захар дважды появлялся в столовой: днём на обед и вечером по окончании работы Шурочки. Вера заканчивала работу позже, но домой приходила раньше сестры. Она спешила к мужу и ребёнку, а Шура с Захаром шли медленно, не спеша и не замечая непогоды и мороза, глубокого снега и скользкого льда зимой.

Через месяц Захар позвал Шуру на танцы. Шурочка разволновалась. Ей очень хотелось пойти на танцы, да ещё с любимым мужчиной. Но она боялась, что мать не отпустит её.

– Я поговорю с твоей матерью и отпрошу тебя у неё, – сказал Захар.

– О, ты не знаешь её, – возразила Шура. – Она у нас очень строгая.

– Значит, мне придётся постараться, – твёрдо ответил Захар.