Рваные валенки мадам Помпадур

– Нам нужен О.В.? – не поняла я.

Коробок ткнул пальцем в экран ноутбука:

– Долгое время двадцать восьмого числа каждого месяца Люба встречалась с О.В. Зачем?

– Вероятно, под этими инициалами прячется ее подруга, – предположила я, – они расслаблялись, ну, допустим, посещали вместе баню.

Димон не согласился:

– «Женщина-электричка» в своем расписании предусматривала все. Ну, например, берем шестое сентября и сразу видим, чем занималась Люба. В тот день она после работы сначала поспешила в химчистку, где отдала две тысячи рублей, затем купила Наде на рынке курагу, изюм, чернослив, творог, курицу и приобрела в киоске несколько глянцевых журналов. А вот на семнадцатое августа она запланировала поздравить Олесю Муромцеву, в качестве презента был приобретен за триста пятьдесят целковых набор из геля для душа и крема с ароматом розы. После работы Люба либо посещала магазины, либо сразу мчалась домой. Никаких походов по гостям. Судя по ежедневнику, Доброва не обзавелась подругами, Муромцева – ее коллега по работе. Олеся служит в музее экскурсоводом. Но двадцать восьмого числа Люба бежала на свидание к О.В. Всегда.

– Может, это любовник? – заморгала я.

– С которым общаются один раз в тридцать дней? – усмехнулся Димон. – Нет. Думаю, Любу шантажировали.

– Почему тебе на ум пришла сия идея? – заморгала я.

Коробок потер руки:

– Математика. Доброва тщательно высчитывала расходы, в отличие от огромного числа людей, она, как говорится, по одежке протягивала ножки и не залезала в долги. Бухгалтерию Люба вела безупречно, да и не было у нее большого капитала, поэтому она в конце месяца иногда делала такие пометки. Вот, читай.

Я уткнулась в экран компьютера.

– «Итог апреля. Незапланированный расход на две пары теплых колготок. Итог мая. Ненужный расход на лишний шампунь». Послушай, как так можно жить? Она, похоже, укоряла себя за любую мелочь, которая увеличивала семейный бюджет. Это патологическая жадность? Неужели финансовое положение семьи столь тяжелое?

Димон взял со стола резинку и стянул волосы в хвост.

– Почти весь подкожный запас Добровы истратили в тот год, когда болел Сережа. Потом в больнице очутилась Надя. Прибавь сюда похороны свекрови, кредит, взятый мужем для поправки бизнеса. У Ивана дела идут шатко. А вот теперь самое интересное. У Любови через некоторое время в записях появляется постоянный новый расход, составляющий двести евро. Весьма значимая сумма для женщины, которая считает лишней бутылочку жидкого мыла.

– На что она могла тратить эти деньги? – поразилась я.

Коробок сказал:

– Вот-вот. Указано: на доктора.

– А-а-а, – протянула я, – тайна раскрыта.

– Наоборот, – не согласился хакер, – все траты на лечение детей в отдельном списке. А эти еврики сами по себе, в графе «Разное». И вдруг врач!

– Вероятно, специалиста посещала сама Люба, – предположила я. – Лечила зубы, например.

– Столько времени? У нее клыки как у акулы? В пять рядов? – ехидно уточнил Димон.

– Ну, сеансы у психотерапевта, – уже менее уверенно продолжила я.

– Раз в месяц? Мозгоправы встречаются с клиентом чаще, – протянул Коробок, – нет. Двадцать восьмого числа госпожа Доброва спешила в заранее оговоренное место, которое шифровала в записях, и платила О.В. Двести евро шли шантажисту.

– И она не боялась указывать их в расходах? – удивилась я.

Димон кивнул:

– А кого опасаться? Иван с компом не дружит, он не способен имейл отправить, не умеет включать ноутбук, жену он не проверял. Добров полностью доверяет ей в плане семейного бюджета, у Любы мимо пальцев ни одна копейка не протекала, зачем ему беспокоиться?

– За что она платила? – удивилась я.

Коробок посмотрел на меня:

– Вот это и предстоит выяснить. О.В. не знает о смерти Любы и будет ждать ее сегодня на станции метро.

– Вероятно, Иван обзвонил друзей и сообщил им трагическую весть, – пробормотала я.

Коробков постучал пальцем по мышке.

– Тань, зачем зашифровывать место встречи с приятельницей? Можно просто сказать мужу: «Сегодня я пойду с О.В. в кафе». Нет, поверь, Любовь тайком давала деньги неустановленному человеку.

Я посмотрела на Коробкова:

– Предположим, ты прав. Но какая теперь разница?

– Забыл тебе сказать! – воскликнул Димон. – Знаешь, отчего умерла Люба?

– Вроде она покончила с собой, – ответила я.

– У Фатимы возникли некоторые сомнения, – возразил Коробков. – На первый взгляд ситуация казалась простой. Тело на кровати, рядом на тумбочке записка, она написана от руки. Иван Сергеевич узнал почерк супруги. Тут же в коробочке порошок дихлофозола и бутылка воды. Вроде все логично: нацарапала последнее послание и слопала яд. Но Фатима сразу сказала: «Тут что-то не так. Чем она порошок брала? Где ложка?» Я предположил, что Люба воспользовалась пальцами, но Фатя сразу отбила подачу: «На руках ни малейшего следа яда». Фатя любую мелочь заметит, сама знаешь.