Рвите розы пока не поздно!

На входе их пропустили с улыбкой, лишь бегло, но укоризненно глянув на старые красные кеды – но, очевидно, шик причёски крыл козырем ущербность обуви. "Или просто потому что с Елизаветой…" – подумала Алевтина

– Елизаветочка Петровна! – раздался сзади крик радости, когда они уже поднимались по лестнице.

Старый пижон в ярко синем пиджаке, жестикулируя и сопя, пытался их догнать.

– Семён Се… – Елизавета резко развернулась и, оступившись на ступеньке, упала, подвернув ногу.

Сняв туфлю, с искривленным от боли лицом, опираясь на Алевтину и на плечо пижона в синем, она доковыляла до стула, ни на секунду не переставая улыбаться выражающим сочувствие местным знаменитостям.

Кто-то из обслуги принес бинт и лодыжка была плотно забинтована.

– Алевтина, какой у тебя размер обуви? – спросила Елизавета, когда сочувствующие рассеялись

– 39

– Давай, меняемся обувью, на этих каблуках я сегодня не ходок…

– Давай!

Без каблуков Елизавета оказалась на 20 см ниже Алевтины на каблуках и казалась не крупной, а толстушкой.

Прическа добавляла Алевтине ещё сантиметров десять и ей было почему-то неловко за это "возвышение" над Елизаветой.

Но в то же время новая роль "мадам на шпильках" была пьяняще волнительной.

– Обезболивающее – сюда! – сказала Елизавета, схватив с подноса, пробегавшего мимо парня фужер шампанского и выпила залпом. – Алевтина, ищем Тимофеева в толпе. Высокий, моложавый, но лысый. В очках. Наверняка с шарфиком в клетку, – добавила она, опершись на руку Алевтины, и они подались в эпицентр происходящего.

–  Ищем… да… – Алевтина гордо понесла прическу в свет люстр и вспышек фотокамер, улыбаясь направо и налево и чувствуя себя как Золушка на балу.

Внезапно остановившись как вкопанная, Елизавета, казалось, перестала дышать.

Сделав быстрый и неловкий шаг в сторону, она толкнула парня с подносом, и шесть фужеров со звоном разбились вдребезги на каменном полу.

Все уставились на место происшествия: Елизаета в красных кедах, с забинтованной лодыжкой, раскрасневшись от шампанского, и…

"… и под руку со мной, высокой красоткой на шпильках!" – подумала Алевтина.

Ползающий у её ног и собирающий крупные осколки парень дополнял мизансцену.

Фотограф пытался заснять как всю сцену, так и непосредственно прическу, что поначалу смутило Алевтину, но, будучи профессионалом своего дела, и неожиданно оказавшись по эту сторону занавеса, она дала фотографу возможность заснять её в идеальном ракурсе: подбородок чуть вверх, к источнику света, поворот, наклон, намёк на улыбку.

Мужчина, который был причиной внезапного торможения Елизаветы, быстро убрал руку с талии женщины с большим носом, но остался рядом с ней.

Женщина смотрела в потолок, поджав губы, и было видно, что она желает провалиться сквозь землю и как раз об этом молится:

– Ильз, – промямлил он, – это… боже мой… как так? Что с тобой?

– Я в полном порядке, – сказала она, бегло глянув на свои кеды в луже шампанского. – Ты Тимофеева не видел?

– Нет. Но… Я тебе…

– Ничего ты не мне. Ничего, – она резко развернулась.

В эту секунду микрофон был готов для торжественной речи: "Раз, два, раз, два…"

Движение толпы в сторону говорящего перемешало действующие лица, и, оглянувшись, Алевтина не увидела ни мужчину ни его спутницу.

– Алевтина, мы уходим. Тимофеева завтра поздравлю, – сказала Елизавета, схватив с буфета ещё два фужера. Выпив один, она протянула другой Алевтине. Вызвав такси, она направилась к выходу.

– Ты где живешь? – спросила Елизавета, борясь с дрожью в голосе.

– Я на даче живу, а квартиру сдаю. Иначе не получается. В принципе, там у нас полно народу даже зимой, а осенью вообще весело. Так что мне на вокзал надо.

– Я отвезу тебя на дачу.

– Да нет, до вокзала хватит.

– Тебя украдут с такой прической и в таких туфлях, – рассмеялась Елизавета.

Такси подъехало почти сразу. Пока ехали по городу, Елизавета делала вид, что смотрит в окно. Когда такси выехало из города, она развернулась к Алевтине, и полчаса они философствовали на тему бывших подруг, конкуренток, соперниц, недальновидных мужчин, похожих на сапожников носатых женщин, скучных супругов и про всю эту суету вокруг дивана.

Вспоминали смешное и стыдное и многое другое, о чем могут говорить и хихикать две только что познакомившиеся, но уже пережившие взлёт и падение, подвыпившие женщины.

– Ты можешь переночевать у меня, – сказала Алевтина, когда такси вырулило на дорогу к поселку.

– Отопление есть на даче? Я мерзлячка.

– Есть, конечно.

На даче Елизавета получила мягкие ботинки и плюхнулась сразу в одно из трех старых огромных кресел перед камином. Внимательно осмотрелась.

– Да уж, дача… Шале с отоплением и камином! Моя мечта! А ты вообще кто по профессии? И где "изверг"?

– Сейчас. Подожди, – Алевтина быстро поднялась по лестнице наверх и, почти сразу вернувшись, ответила:

– Муж на чердаке в компьютере. Работает. Не покладая… А я свадебный фотограф.

– Забавно.

– Что тут забавного?