Рыба без головы. Апокалипсис (СИ)

— Мальчики, — вмешалась Девятова, — а ничего, что мы, возможно, заражены?

— Сколько, по-твоему, длиться инкубационный период это болезни, если это действительно болезнь? — спросил ее Павел.

— Понятия не имею. Вообще, болезни бывают разные. У одних инкубационный период несколько дней. У других, например у СПИДа несколько месяцев.

— Ладно. Мы уже плутаем по горам пять дней, с того момента, как произошло ЧП. Симптомов ни у кого нет. Значит, инкубационный период не менее пяти дней. Взбирались мы два дня. То есть, как минимум три дня Стив и это, как его … киргиз то этот.

— Кычан его зовут, — напомнил Антон.

— Да, Кычан. Они уже как минимум три дня разносили заразу. И заразились, следовательно, они не в горах.

— О чем вы говорите? — спросил Армэль.

Павел кратко перевел ему на английский содержимое разговора.

— А я вот смотрю, — сказал Дюмон, — и мне кажется очень странным, что не работает фуникулер. И, пока мы шлялись по долине, никто не заметил, чтобы фуникулер двигался. А по идее должен был. Мы же не единственная группа.

— Действительно, странно, — согласился Павел, — мы, кажется, обсуждали уже это. Но как-то тема забылась. А это важный момент. Возможно, там, — он указал вниз рукой, — уже бушует эпидемия, и лагерь закрыли на карантин.

— Тогда, может быть, не стоит спускаться? — предположил Антон.

— Нет, стоит, — сказала Мария, — если это болезнь, и мы заражены, то мы наверняка умрем. Если не от болезни, так от холода и голода. А там нам могут оказать медицинскую помощь.

Вдруг Армэль подошел к фуникулеру, дернул за какой-то рычажок, и тот включился.

— Твою мать, — выругался Антон.

— Эта штука управляется только отсюда, — сообщил француз, — и если за все время ее никто не запускал, значит, нас действительно бросили на произвол судьбы. Никому до нас нет никакого дела. Так что давайте, спускаемся. А полиции скажем, что нас просто бросили. Мы проснулись, а ни инструктора, ни сопровождающих нет.

— А Стив? — спросил Антон.

— И Стива нет.

— Ну о’кей. Решили.

И тут работающий фуникулер сам остановился.

— Странно, — пробормотал Армэль, дергая за рукоятку.

— Что, электричество кончилось? — спросил Антон.

— Похоже, — ответил Павел, глядя на безуспешные попытки Дюмона включить фуникулер.

— А нас теперь это должно волновать? — удивилась Мария, — мы же теперь на нужной стороне долины…

— Вообще-то не должно, — ответил Павел, — но это странно… Хотя… ладно, не будет забивать себе голову такой ерундой.

Путники поставили палатку, завернулась в спальные мешки. Несмотря на то, что еще времени до вечера несколько часов, все уснули почти мгновенно — сказалась накопившаяся усталость.

Утром они начали спускаться к промежуточному лагерю. Сначала пришлось использовать страховочную веревку, так как спуск был довольно крут. Затем склон стал пологий, и они уже могли спокойно идти и разговаривать.

— Вы как хотите, можете врать, но я скажу правду, если спросят, — заявила вдруг Девятова.

— Не понял. Это что за заявочки такие? — удивленно вытаращил на нее глаза Зубатов.

— Так. Антошка. Ты не указывай давай, как мне жить!

— Ты хоть понимаешь, что ты нас всех подставляешь?! — зло блеснув глазами, крикнул Антон.

— Я все сказала!

— Может, тебя просто в овраг сбросить?

— Эй! Ты, полегче! — вмешался в ссору Павел.

— А ты что, мне помешаешь? Ну, давай, выясним, кто из нас круче, — сказав это Зубатов встал в боевую стойку.

— Эй! Мальчики! А ну быстро прекратили, — ледяным тоном произнесла Мария, — только драки нам тут не хватало.

— Что случилось? — испуганно спросил Армэль по-английски, — почему все кричат?

— Да ничего, — сказала Девятова, — сейчас они остынут, успокоятся.

— Ты, Антон, не прав, — сказал Павел, — не надо так. Насилие еще никогда ни к чему хорошему не приводило. Да и ты, Мария, тоже не права. Тебе кажется, что врать — это грех или не знаю как по твоей вере называется.

— Карму портит, — проговорила девушка.

— Ладно. Давай подумаем. Вот представь себе, Великая Отечественная война. Немцы спрашивают, куда пошли партизаны. Надо ли им говорить правду? Учитывая то, что, сказав правду, ты совершишь измену Родине.

— В этом случае можно просто промолчать.

— Тогда тебя будут пытать.

— Полагаю, что страдания только очистят карму.

— А ты уверена, что выдержишь?

— Нет, не уверена.

— Значит, логично, что в данной ситуации нужно соврать.

— Не согласна, — возразила Мария, — жить во лжи — скверно и неприятно. Представь себе мир, где все друг другу врут. Каково жить в таком мире?

— Дык тут все просто! — воскликнул парень, — друзьям и просто хорошим людям врать нельзя. Это действительно, как ты говоришь, портит карму. А врагам врать не только можно, но и нужно. Потому что они враги. Врагов надо победить. А уж каким способом — это не важно.

— А полиция — наши враги? — спросила девушка.

— Если они хотят ни за что посадить нас в тюрьму — то да.

— Странная у тебя логика, — сказала Девятова.

— Ничего странного, все верно, — поддержал его Антон.

— А знаешь, — сказал он чуть позже Павлу, — я тебя даже уважать стал. Как ты ее в пух и прах разбил своей безупречной логикой.

— Еще не разбил, — усмехнулась Мария.