Рыба фугу по-русски

У Ангелины от страха сердце ушло в пятки, в глазах запрыгали красные искорки, голова закружилась, лицо похолодело, приступ дурноты комком подкатился к горлу. Запах потной ладони вызвал резкий спазм, она не утерпела и отрыгнула съеденный за завтраком шоколад. Отец Константин брезгливо отдернул руку. Ангелина приподнялась на локтях, склонилась набок, и ее вывернуло наизнанку под ноги целителю. При этом она искоса бросала взгляды на дырку в заборе, откуда с минуты на минуту должен был появиться запаздывающий джентльмен.

Растерявшийся отец Константин сидел перед Ангелиной на корточках, но руку держал наготове, на случай, если пленница вздумает закричать.

— Кончай свои фокусы! — рявкнул он. — Вставай! Я приглашаю тебя в гости, у меня уже собралась замечательная женская компания…

— Мне плохо, — захныкала Ангелина. — Меня опять тошнит!

Отец Константин едва успел отодвинуться подальше, как пленницу снова вырвало.

— Платок есть? — спросил он.

— Нет, — соврала Ангелина.

— Держи, — отец Константин дал ей чистый носовой платок. — Прикрой рот, и идем в дом. Я не собираюсь торчать здесь до ночи.

Он поднял Ангелину за грудки, встряхнул и поставил на ноги. Она согнулась пополам, прижимая руки к клокочущему желудку. Ее мотало из стороны в сторону, а ноги подгибались и заплетались, будто тряпичные. Где же Голубев? Ангелина таращилась на забор, но Илья Андреевич как в воду канул. Отец Константин досадливо крякнул, глядя на шатающуюся дамочку, подхватил ее на руки и потащил в дом через пристроенный сарайчик — курятник…

Ангелина, припомнив сказку Перро «Мальчик-с-паль чик», выбросила на пол, незаметно от похитителя, свой платок, выпачканный слюной Дика. Может, Голубев заметит ее знак, когда наконец-то отыщет в багажнике фонарик. Перед следующей дверью, ведущей в коридор, Ангелина выбросила завалявшийся в кармане смятый магазинный чек. Но отец Константин двигался дальше по коридору, и перед дверью в проходную комнату Ангелина рассталась с шариковой ручкой. Всю дорогу она молилась о том, чтобы Илья Андреевич не мешкал, ибо силы ее были на пределе.

От зловония, царившего в проходной комнате, Ангелину опять замутило. Она вскрикнула и зажала рот руками. Отец Константин, заметив ее конвульсивные движения, опустил Ангелину на пол. Она тут же отвернулась к стене, и ее снова стошнило.

Сладковато-тлетворный дух разложения, усиленный запахом камфары и формалина сконцентрировался настолько, что уже опорожненный желудок спазматически сжимался, Ангелина непрерывно отплевывалась в платок целителя.

Почему здесь так пахнет? Это уже не походило на аромат чересчур приторных благовоний или использующихся для курения наркотических средств…

Неужели целитель продолжал проводить свои дурацкие ритуалы с умерщвленными птицами, а их обезглавленные трупики бросал прямо в проходной комнате? Учитывая, что заморозки начались лишь вчера ночью, а до этого погода была теплой, куриные тушки могли разложиться и начать источать зловоние.

— Бр-р-р, — передернула плечами Ангелина.

— Вперед! — грубо толкнул ее в спину отец Константин.

Ангелина повиновалась и распахнула последнюю дверь, ведущую из проходной комнаты в гостиную для особо важных персон.

— Ой! — от резкого толчка Ангелина запнулась о порог и налетела на стол, стоящий посередине комнаты.

Стол отозвался невнятным мычанием.

— Сюда! — отец Константин направил ее в темный угол и усадил на стул. — И чтоб ни звука!

Он чиркнул спичкой. Колеблющийся огонек хаотично выхватывал из полумрака фрагменты комнаты. Ангелина обнаружила, что в помещении есть еще кто-то. В углу напротив шевелилась чья-то фигура, а на столе подергивался связанный по рукам и ногам человек.

— Замри как мышь! — шикнул отец Константин.

Ангелина сжалась, подобрав под себя ноги.

Он опять чиркнул спичкой, погремел чем-то на комоде и зажег коптящую керосиновую лампу. Поправив фитиль и накрыв лампу плафоном, отец Константин отрегулировал допотопный прибор, и комната озарилась неярким светом.

Запах жженого немного перебил запах тлена, и Ангелине чуточку полегчало. Она разогнулась и осмотрелась.

У противоположной стены сидела привязанная к стулу Стелла Боровиковская, во рту у нее торчал кляп, свернутый из серой замызганной тряпки. Стелла отчаянно жестикулировала, но ее верный друг и рыцарь словно ослеп, безучастный к страданиям несчастной Дульсинеи. На столе в таком же плачевном виде лежала перетянутая веревками по рукам и ногам Катя. Она дергалась, как обездвиженная гусеница, а ее рот был залеплен лейкопластырем. Но как Ангелина ни приглядывалась к темным уголкам гостиной для особо важных персон, Саши Боровиковского она нигде не видела.

Причудливые тени на потолке комнаты извивались, как клубки ядовитых змей, и тянули к приготовленным на заклание жертвам длинные раздвоенные язычки. Отец Анатолий взял лампу в руки и подошел вплотную к обмершей от ужаса Ангелине.

— Ну зачем ты сюда притащилась? — В голосе целителя прозвучала досада и раздражение. — Тебя же никто об этом не просил!

— Я, я… — мялась Ангелина.