Рыба говорит

Калинин ад приветствует тебя
Широкоскулой девичьей улыбкой
Что видел ты у матери над зыбкой
Ей грудь ненасытимо теребя
В окне висела розоватой скибкой
Луна ещё безмолвна и груба
Тобой не просвещённая раба
Монаршей ночи без того уж зыбкой
К рассвету всенародная труба
Когда заныла похоронной скрипкой
И заплутала в бородёнке хлипкой
К тебе не проходимая тропа

Калинин ад приветствует тебя

Промозглым парком и скамейкой липкой
Оборванной как жизнь трамвайной ниткой
Столь нищенским исходом октября
Что кажется неиспросимой пыткой
Сияние советского рубля
Со дна морского нивами репья
Луной всё так же и немой и брыдкой
Над «сковородкой» да потешной дыбкой
Тебе по чину колья затупя
Тебе к надгробью брошенной гвоздикой
Калининград приветствует тебя

«С Девау подымается туман…»

С Девау[1]

подымается туман.Не цеппелин, не, господи, биплан —
Туман, что твёрже стали.
Он занимает город. Взят взаймы,
Тот зябнет в приближении зимы
Между кострами.

Между кострами бродит человек,

Вместилище души, как чебурек —
Прокрученного мяса.
Не разбирая ни дорог, ни косм,
Он в город вышел, как в закрытый косм.
Посланник Марса.

Посланник Марса хочет сдаться в плен

Туману и, туманом ослеплен,
Роняет гнева гроздья.
А город с помороченной судьбой,
Удара не дождавшись, сам собой
Летит на воздух.

«Как кёнигсбергская брусчатка…»

Как кёнигсбергская брусчатка
Лежат икринки в банке Chatka
Лежит широкая страна
Как скомканная простыня
Одним концом впадая в море
Другим промакивая горе
Там только ставят brut на лёд
А здесь народ уже блюёт

«Человек, который похож…»

Человек, который похож,
Вылезает из хрустких кож
И ползёт на разведку.
Звать никак того подлеца,
Ибо нету на нём лица:
Проявляет он сметку,

Оставляя токсичный след, —

Он и сам от него ослеп
На невидимом фронте,
Где ползёт, не щадя живота,
И вслепую бьёт не шутя.
Вот такая вот шутка, Монти[2]!

«Маленькая Джульетта…»

Маленькая Джульетта
Сухонькая старушка
Спасала семью
От шакалов Джевдета

Сестру звали Дорой

Поздний ребёнок
Бросили как суку
Подыхать под забором

Муж поднял всех в ауле

А те на своих джипах
Семерых схватили
Тело не вернули

За ним пошёл старший

Как не удержала
Зигфрид мой милый
Вспомнить страшно

Если б не трое младших

Так выпила бы уксус
Горе горькое горе
А послушать ваших

Там все ваххабиты

Чума на их лица
Мы здесь по пятницам
Вы к нам приходите

«Уходя не скупись отоваривай…»

«…всё подшивал да присургучивал…»

И. Бунин, «Архивное дело»