Рыба, кровь, кости

— Я не собираюсь проводить там инспекцию, — сердито ответила я, — просто хочу размяться.

Трехэтажный, украшенный галереями дом возвышался над наступавшей со всех сторон растительностью примерно в полумиле отсюда; с этого расстояния вполне можно было поверить, что он в целости и сохранности. Через пятьдесят шагов стало ясно, что если какие-либо примечательные викторианские призраки и бродили между колонн на верандах, они уже давно привыкли к общинной жизни индийцев: особняк Флитвудов превратился в трехэтажную бенгальскую деревню. На бывших лужайках паслись стада коз, на перилах развесили стираное белье, а под главным портиком величаво вышагивала белая корова, останавливаясь, чтобы расставить на мраморном полу холла ряд бурых запятых навоза. Внутри было не лучше: там свободно бродили цыплята, козы и коровы, а несколько сквоттеров устроили себе жилье. Молодой человек с радостью провел меня наверх по плавно закруглявшейся винтовой лестнице, ступая босыми ногами рядом с овощами в банках из-под консервов, заменявшими комнатные пальмы.

— Глянь на башню! — сказал он, когда мы вышли на плоскую крышу, и жестом изобразил выстрел из ружья. — В сорок седьмом году бунты из-за раздела. Много убили.

Он толкнул дверь в комнаты на верхнем этаже, и я протерла рукой пушистую от пыли поверхность стеклянного шкафчика. В получившемся окне я разглядела коллекцию рассыпающихся в прах растений и чучел колибри. Такие же шкафчики висели под потолком.

— Вы смотрите еще?

— Нет, этого достаточно.

Потерпев неудачу и перепачкавшись, я прислонилась к парапету раскаленной солнцем крыши и задумалась, это ли моя прославленная история.

— Стеклянный дворец! — Юноша, чувствуя мое настроение, пытался приободрить меня, показывая на останки огромной оранжереи, напоминающей те наброски, которые я попросила клерка отксерокопировать. — Пошли!

Мы с трудом пробрались сквозь заросший сад мимо затхлого прудика, спрятавшегося под пологом пальм, и разбудили древнего сторожа, которого, казалось, обрадовало мое появление. Все формальности свелись к тому, что он спросил: «Ваше имя?» На что я ответила: «Клер Флитвуд», — и была награждена лучезарной улыбкой.

— Мисс Флитвуд! Какое счастье наконец-то вас видеть!

— Вы ждали меня?

— Ну конечно, конечно! Ведь это дом Флитвудов.

— Ах, да. Вы же не хотели сказать…

— Пожалуйста, сюда. Наконец-то вы увидите, как хорошо я сохранил все для вас. — Старик явно заблуждался, но противоречить ему не было смысла.

Воздух внутри был густой и сладкий, словно тропический лес заключили в стеклянные стены, пальмы над нами пробивались сквозь металлическую сетку крыши, как жирафы в кустарнике, а над головой порхали яркие длиннохвостые попугаи, для которых наполнили водой две огромные раковины моллюсков. Я слышала крики девушек, плескавшихся в реке неподалеку, приглушенный стук какого-то водного транспорта, пропыхтевшего мимо.

— Я был здесь всю жизнь, с детства, — гордо произнес сторож. — С тысяча девятьсот восьмого года, когда я впервые приехал сюда с дядей.

— Расскажите мне об этом месте — Стеклянном дворце, как его назвал тот юноша.

— Об этом месте? В этом месте мистер Флитвуд проводил все свои эксперименты.

— Кто здесь работал?

Он лукаво улыбнулся.

— Вы знаете.

Я решила ничего на это не отвечать.

— Сохранились ли какие-нибудь записи?

— Старые записи потеряны или все съедены белыми муравьями, уже давно. Или они у этой новой компании, которая тут появилась.

— ЮНИСЕНС?

— Ха. — Мягкое индийское выражение подтверждения, слово, похожее на короткий язвительный смешок. — У этой дурацкой шпемс-бремс-сенс компании, ха.

— У вас тут много посетителей?

— Никто сюда не ходит. Уже много лет. — Это, впрочем, кажется, не сильно расстраивало его, этого тепличного Рипа ван Винкля. — Но мы всегда держали все для вас наготове.

— Боюсь, вы приняли меня за…

— Он, впрочем, приходил. Тот, другой.

— Какой другой?

Я вдруг заволновалась. Джек?

Мой юный гид уже давно ушел, но старик понизил голос, будто нас могли услышать.

— Вы знаете. — Он загадочно и проницательно смотрел на меня. — Искал вас. Но только один раз, так сказал мой дядя. Так давно. — Он коснулся меня своими иссохшими, костлявыми пальцами, словно по моей руке скользнула веточка, с которой опали все листья. — Тот, кого вы любили.

Спятил, подумала я, прокладывая сквозь джунгли обратный путь к двери, беспокоясь, как бы этот старик, встретивший меня с такой радостью, не открыл мне больше, чем я хотела увидеть, не оказался большой коричневой змеей, исподтишка пожирающей попугаев.

Извилистая дорожка, тянувшаяся от теплицы, когда-то, наверно, проходила сквозь остатки бордюра из цветов, теперь поглощенного грабительскими набегами сорняков; они цеплялись за мою одежду, как безумные намеки того старика. Я надеялась найти рисунок того заброшенного сада с папиной фотографии, «сада Джека», но везде царили хаос и запустение. Я обрадовалась, когда наконец достигла неровного края поляны, на которой стоял дом Флитвудов, а потом увидела Ника, ожидавшего меня на скамье, опоясывавшей большое дерево у реки.

— Где тебя носило? — спросил он.