Рыба, кровь, кости

Вернее, продолжал Арун, его отец стремился определить, какой из двух водных путей — Брахмапутра или Иравади — соединялся с рекой Цангпо в Тибете. В голосе Аруна Магда слышала реку: плавно скользя, она несла свои воды в теплую ночь по широкой, сумрачной долине. Цангпо, повторил он, великая таинственная река по ту сторону Гималаев, безмятежно убегающая на много миль на высоте одиннадцать тысяч футов сквозь неглубокую песчаную впадину, открытое всем ветрам тибетское нагорье и субполярную растительность; этот поток, как жирный червяк, свернувшийся в кольцо, томно вытягивался из сброшенной кожи желтых песков, словно так и собирался ровно течь, никуда особо и не устремляясь, через леса и равнины, а потом дальше, за границу Гималаев, в Китай, и не было ни малейшей ряби на его поверхности, предупреждавшей о грядущем ужасном превращении, ни грозных порогов, которые сказали бы, что на востоке река сужается, сгибает острое колено, срывается в глубокое ущелье, ныряя в расселину промеж двух почти сошедшихся глыб высочайших гор мира.

— И река падала, круто и яростно, на дно этого ущелья, врезанного между двух почти отвесных пиков, так говорил мой отец. Гималайская Ниагара, у подножия которой никогда не угасает радуга.

Члены Королевского географического общества долго раздумывали над историей его отца, продолжал Арун. Они заключили, что в ущелье реки Цангпо и вправду могло быть какое-нибудь грандиозное водное образование, учитывая, как много река теряла в высоте, когда, покинув Тибетское нагорье, проникала в пышные равнины Ассама. Но британские исследователи отнеслись к этому настороженно. Единственным географическим доказательством существования этих сказочных водопадов были отчеты путешествий отца Аруна и еще одного местного землемера по имени Кинтуп, говорили они. Оба исследователя с тех пор лишились доверия. И ни один европеец не был в состоянии повторить их путь.

Затерянный радужный водопад, слияние рек, зеленый мак — все три легенды были связаны между собой, так как именно водопад считался местом соединения Цангпо и Брахмапутры, а мак рос как раз в том краю, особенно в долине с каким-то булькающим названием, которое вызвало улыбку у Магды. Шагая по берегу той ночью, Арун снова и снова повторял это слово, и каждый раз оно ускользало от нее, как ручей между камешками.

— Почему сообщению вашего отца о водопадах не поверили? — спросила она.

Арун ответил не сразу, словно нехотя:

— Мой отец должен был собирать топографические сведения — фактически шпионить. Но чтобы он не мог подделать данные, Управление так и не обучило его науке геодезии. Вместо этого он неделями маршировал туда-сюда вместе с другими пандитами, тренируясь измерять свои шаги и стараясь делать каждый следующий шаг таким же, как предыдущий, какова бы ни была местность. Каждому пандиту выдавали буддийские четки из ста бусин вместо положенных ста восьми, и на каждом сотом шаге он перемещал одну бусину, а четки означали не сто восемь молитв, но десять тысяч шагов, общее количество которых отмечалось на бумажном свитке, спрятанном внутри буддийского молитвенного колеса.

Магда невольно удлиняла свой шаг, чтобы идти с ним в ногу. Внезапно Арун повернулся к ней, остановившись так резко, что ей пришлось схватить его за руку, чтобы не потерять равновесие. Прикосновение длилось секунды, но она каждой клеточкой ощутила теплую обнаженную кожу, до которой дотронулась.

— Тридцать один с половиной дюйм — вот длина шага, которому его учили, — произнес Арун, глядя на ее руку, — потому что две тысячи таких шагов приблизительно равняются миле. Можете себе представить, на что это было похоже? Когда вас сводят к дюймам?

Где бы он ни находился, когда бы ни шел, отсчет начинался заново. В те годы, что предшествовали его исчезновению, отец часто забывался и шевелил губами, считая шаги, когда они шли по улицам Калькутты; и мальчик вытягивал свои коротенькие ножки, пытаясь попадать в этот ритм, наизусть заучивая математически точное расстояние, отделяющее Черный Город от Белого. Расстояние, которое мы теперь стремительно сокращаем, подумала Магда.

— Мой отец не виноват в том, что его расчеты оказались неточными, — упорствовал Арун. — На обратном пути с водопадов Цангпо на группу, с которой он ехал, напали бандиты. Украли все его вычисления, все инструменты. Ему оставили только четки и ту жестянку с семенами мака, которые дали всходы. Чтобы оплатить дорогу домой, он нанялся слугой к ламе, который направлялся в монастырь в Южном Тибете. Лама настоял, чтобы они оба ехали верхом, на случай, если бандиты вернутся. Так что теперь мой отец не мог считать собственные шаги.

Другие, может, сдались бы. Но отец Аруна вычислил расстояние, оценив длину шага своей лошади, число раз, которое правое переднее копыто животного ударялось о землю. Они скакали три дня и три ночи; лама дремал, а землемер непрерывно бодрствовал.