Рыба, кровь, кости

Получается, что растение расцветает один раз и умирает, подумала она. Что же в этом плохого?

Кинг подчеркнул, что до сих пор еще не знает ни одного подтверждения чудесных свойств мака. В ответ на его замечание индиец слегка пожал плечами и открыл жестянку с семенами, словно желая извлечь оттуда дух отца как свидетеля в свою защиту.

— Я полагаю, их способность уменьшать опухоли не будет доказана до тех пор, пока мы не получим тот самый цвет. Но одни его алкалоиды уже неповторимы.

— Алкалоиды, — задумчиво пробормотал Кинг. — Исследования Сертунера показали, что мак без алкалоида морфина не оказывает наркотического воздействия. Что же нового открыли вы?

— Вы не читали доклады об изучении морфина, опубликованные в прошлом году в Лондоне? — спросил отец Магды. — Те исследователи пытались найти заменитель морфина, не вызывающий привыкания, сперва в начале тысяча восемьсот семидесятых годов, когда кипятили его с кислотой, чтобы создать новое вещество, а потом когда экспериментировали с его молекулой, чтобы вызвать сонливость у собак. Все исследования указывают на то, что новое вещество безмерно сильнее морфина. Мы повторили здесь лондонские эксперименты, извлекая основание морфина из наших обычных, правильных маков. Это новое лекарство, безусловно, героическое болеутоляющее. Оно и вправду делает героев и героинь из тех, кто употребляет его… И оно вызывает гораздо более опасное привыкание, совсем не так, как это описывали. Проделав те же эксперименты с зелеными маками, мы выделили три алкалоида.

Он указал на круглые рисунки, сделанные его помощником после работы с микроскопом, каждый из них показался Магде странным шедевром, объективом, нацеленным на крошечный мир. Подобные изображения впечатляли ее еще с тех пор, как она увидела собрание работ Франца Бауэра, первого постоянного художника Кью-Гарденз. Но рисунки, лежавшие перед ней, были не просто красивы. Выверенные, но все же лишенные безликости, присущей многим микроскопическим исследованиям, они, казалось, подтверждали то, что порядок мог царить даже в ничтожно малых элементах растительного мира.

— Два алкалоида мне знакомы, третий — нет, — произнес молодой человек. — Это наркотик, хотя и не такой действенный, как тот, что описывал мой отец. Собаки и обезьяны, принявшие его, показывают все признаки сонливости, хотя достаточно бодры для того, чтобы отвечать на команды. Когда чары этой эйфорической бессонницы проходят, животные остаются спокойными, вовсе не такими возбужденными, как после морфина. Словно мы и впрямь открыли противоядие от печали.

— Вы же не думаете, что я поверю, будто все эти туземцы выделяли алкалоиды? — Лицо Кинга снова приняло выражение легкого недоверия.

— Нет: племя моей матери просто употребляло млечный сок, который похож на наш опиум-сырец. Они говорили, что в них вселяется дух мака. Я тоже сначала относился к этому с подозрительностью. Но такие поэтические определения часто очень точно описывают то, как действует растение. Например, считается, что дух этого мака юн, это связано с его цветом. И только самые зеленые из цветов способны уменьшать опухоли.

Кинг похлопал Флитвуда по спине.

— Ну, вы точно положили меня на лопатки, друг мой, когда сманили у нас этого юношу. Как вам это удалось?

— Микроскопы, сэр, — ответил индиец. Теперь, когда его теории оставили в покое, он заметно расслабился. — Мистер Флитвуд был одним из первых членов Королевского микроскопического общества. Для этой лаборатории он выписал объективы из Англии.

— Полагаю, вы планируете экспедицию в Тибет, не так ли, Филип? Если нет, — Джордж подмигнул юноше, — то, возможно, однажды я переманю этого талантливого парня обратно в Сибрапур!

* * *

Д. Рецепт состава для переплетения книг (неизвестный автор, ок. 1886)

Вздрогнув, я проснулась. Гул вентилятора над моей головой вторил неровному стуку моего сердца. Мой лоб, несмотря на температуру комнаты, покрылся каплями пота; я подошла к окну и открыла ставни навстречу разгоряченной и безмолвной Калькутте. На улице лежала корова и жевала жвачку, пестрая куча собак и щенков расположилась вперемешку с семьей рикши. Я чувствовала тошнотворный марципановый аромат красного жасмина, перебивавший тропическое зловоние канализации и гниющей растительности. Что же разбудило меня? Все окутавшая вязкость влажного воздуха, которую не мог рассеять даже усеянный пятнышками мух кондиционер? Или же что-то еще, какая-то важная мелочь, которую я упустила?

*

Трое посетителей молодого ботаника уже собирались уходить, когда он вдруг услышал, как дочь Флитвуда говорит, что хотела бы задержаться и еще немного изучить цветок. Теперь будут только вопросы, вопросы и снова вопросы, встревожился он, и утро потеряно для работы.