Рыба в воде [СИ]

С первого взгляда стало понятно, что в это место, кроме хозяина, разумеется, не входил никто. То есть, входить-то, может быть, и входили, но этой святая святых никогда не касалась влажная тряпка уборщицы, и порядок хозяин кабинета любил наводить сам. Оставляя при этом всё в таком милом сердцу и привычном беспорядке в котором, тем не мене всегда знаешь, где что лежит. Я окинул взглядом письменный стол с нагромождением кучи папок и разнокалиберных бумажек, не менее загромождённые книжные полки и подоконник. М-да-а, ежели верить одному шибко умному буржую по фамилии Питер, то дела моего клиента совсем плохи. Нет-нет, он вполне здоров и, надеюсь, проживёт ещё долгие годы, но вот карьера его медленно, но уверенно подходит к концу. Так что, я не сильно нагрешу, ежели сопру отсюда кое-что. Сами судите. Правда, цитирую по памяти, так что, возможно и кое в чём и ошибся:

«Часто бывает полезно знать, кто в иерархии достиг или не достиг своего потолка. К сожалению, не всегда имеется доступ к медицинским карточкам служащих, что позволило бы узнать, кто из них уже обзавелся синдромом конечной остановки. Перечисляю целый ряд немедицинских признаков, по которым вы можете ориентироваться что к чему.

Аномальная столология (с жиру, сволочи, бесятся) — важная и весомая ветвь иерархиологии. Компетентный служащий обычно держит на своем столе только те книги, бумагу и аппаратуру, которые ему необходимы для работы. После того как он попадает на свою конечную остановку в карьерном росте, его рабочий стол очень скоро приобретает весьма необычный и о многом говорящий вид. Однако он превращает свою фобию в добродетель, и, „держа стол чистым“, как он выражается, папирофоб надеется создать впечатление, будто он расправляется со своей работой невероятно быстро.

Папиромания является полной противоположностью папирофобии и заставляет служащего загромождать свой рабочий стол кипами бумаг и книг, которыми он никогда не пользуется. Сознательно или бессознательно он таким путем пытается замаскировать свою некомпетентность, создавая впечатление, будто ему приходится выполнять работу, вообще для человека непосильную».

Хотя, кто его знает, может быть это всё ихние буржуйские штучки, и вверить им нельзя ни на грош. А хозяин кабинета, наоборот, умный и компетентный человек.

Всё же, поразительная беспечность. Хранить дома пропуск на секретный военный объект. Хотя, где ж его ещё хранить? У любовницы, что ли? Да и, никто, кроме своих, не мог знать расположения комнат, планировку кабинета. В общем, как всегда, внутренний враг оказался сильнее происков империалистов. Ох, не завидую я мужику, но судьбы мира важнее.

Я зачем-то разозлился. Наверное, потому, что по моему глубокому разумению, все, что требуется людям — это не мешать. А уж они сами разберутся, где «нахес», а где «цорес», как говорят на моей второй, столь любезно предоставившей нам гражданство Родине. А тут мы прямо всё за всех решили и вперёд.

Вопрос чистоты перед своей совестью, несомненно экзистенциальный, то бишь сущностный. Но не верить Гроссмейстеру у меня не было причин и я, захватив всё, что хотел, вышел из здания. Надо сказать, что очутился я возле дома, попросту запрыгнув во двор из точки, отстоящей от посёлка километров на десять. Так что, теперь снова облачился в Модуль и взвился в воздух. В конце концов, у нас командный вид спорта, так что прикрытие наших задниц это прерогатива Генерала.

— Достал? — Виктор встретил меня лично, и в голосе его звучало волнение.

— Конечно. — Я помахал перед его лицом небольшим свёртком.

— Что ж, тогда поехали.

Он завёл мотор и мы двинули в приют, где нас уже ждал Лёнька.

Поколдовав со своими Блоками-мониторами минут тридцать, он вручил мне маленькую чёрную коробочку.

— Ну, ни пуха.