Рыбак из Внутриморья

— Минуточку подождите, — сказал клерк. Выговор выдавал в нем выходца из Нио. Не сводя с Шевека глаз, он взял телефонную трубку.

Шевек заметил, как в ворота въехала машина, из которой вышли несколько человек в знакомых черных мундирах, металлические пуговицы и галуны блестели на солнце. Вдруг в приемную из глубины здания вошли, беседуя, два сотрудника посольства, одетые и выглядевшие довольно странно. Шевек одним прыжком обогнул стол секретаря и бросился к ним:

— Помогите мне! Скорее!

Они ошеломленно подняли головы. Один отступил назад и нахмурился. Второй, заметив группу людей в полицейских мундирах, схватил Шевека за руку и ледяным тоном велел:

— Ступайте сюда, — и втолкнул его в небольшой кабинет. Закрыв за собой дверь, он спросил: — В чем дело? Вы из Нио Эссейи?

— Мне необходимо переговорить с вашим послом.

— Вы один из забастовщиков?

— Меня зовут Шевек. Я с Анарреса.

Глаза землянина сверкнули, они у него были большие, ясные, умные, а лицо — черное, как уголь.

— Господи! — сказал он. — Вы просите политического убежища?

— Не знаю. Я…

— Пойдемте со мной, доктор Шевек. Я отведу вас в более безопасное место. Там вы сможете отдохнуть.

Замелькали залы, лестницы… чернокожий человек не снимал теплой руки с плеча Шевека.

Потом кто-то попытался снять с него куртку, куда-то уложить, он сопротивлялся, опасаясь, что они найдут его записную книжку, потом кто-то заговорил с ним спокойно и убедительно на неведомом ему языке, кто-то другой пояснил: «Не волнуйтесь, доктор Шевек, это наш врач. Он просто пытается выяснить, не ранены ли вы. У вас вся куртка в крови».

— Это не моя кровь, — внятно сказал Шевек, — это кровь другого человека.

Наконец ему удалось сесть. Голова ужасно кружилась. Он полусидел на кушетке в просторной, залитой солнцем комнате. Видимо, по дороге сюда он упал в обморок. Рядом стояли двое мужчин и какая-то женщина. Он непонимающе, вопросительно посмотрел на них.

— Вы в Посольстве Земли, доктор Шевек. На территории нашей планеты. Здесь вы в полной безопасности. И можете оставаться здесь сколько угодно.

Кожа у женщины была смуглой, чуть желтоватого оттенка, как красноземы на Анарресе, и очень гладкой, хотя ни лицо, ни тело не были выбриты; просто волосы росли только на голове. Черты лица были необычные, точно у ребенка, — маленький рот, приплюснутый носик, довольно узкие, продолговатые глаза с густыми, длинными ресницами, округлые щеки и подбородок. Она вся была маленькой, пухленькой, округлых форм.

— Не волнуйтесь, здесь вы в безопасности, — повторила она.

Он хотел что-то ей ответить и не смог: не хватило сил. Один из мужчин легонько и ласково толкнул его в грудь и велел:

— Лежите, лежите.

Он послушно лег, но все же прошептал:

— Я хочу видеть посла вашей планеты.

— Я и есть посол. Меня зовут Кенг. Мы очень рады, что вы пришли именно к нам. Повторяю: здесь вы в безопасности. Пожалуйста, доктор Шевек, постарайтесь немного отдохнуть, а потом мы непременно поговорим. Никакой спешки нет. — Голос у женщины-посла звучал негромко, напевно и как бы в разных тональностях, и в то же время он чем-то напоминал голос Таквер.

— Таквер, — с отчаянием сказал Шевек на родном языке, — я не знаю, что мне делать?

Она наклонилась к нему и сказала:

— Спите.

И он заснул.

Двое суток он только спал, ел и снова спал. На третий день, придя в себя и облачившись в свой серый модный костюм, который за это время успели вычистить и отгладить, он поднялся на третий этаж, в личную гостиную посла.

Кенг не стала ни кланяться, ни пожимать ему руку, она просто соединила ладони у себя под грудью пальцами вверх и улыбнулась.

— Я рада, что вы чувствуете себя лучше, доктор Шевек. Нет, мне, видимо, следует называть вас просто Шевек, верно? Пожалуйста, садитесь. Извините, что вынуждена говорить с вами на йотик — он ведь чужой для нас обоих, — но вашего языка я не знаю. Мне говорили, что правик — необычайно интересный язык, изобретенный с удивительно рациональных позиций, сумевший стать общим для целой планеты, для огромного количества людей.

Шевек чувствовал себя очень большим и тяжелым рядом с миниатюрной инопланетянкой. И ужасно волосатым. Он сел в одно из глубоких мягких кресел и заметил, что Кенг, садясь, чуть поморщилась.