Рыбаки

Захар также отвернулся, подперся локтем и принялся беспечно посвистывать. Так прошло несколько минут. Наконец Захар снова обратился к приемышу; на лице его не было уже заметно признака насмешки или презрения.

- Гришка, - сказал он тоном дружбы и товарищества, - полно тебе... Ну, что ты, в самом деле? Слушай: ведь дело-то, братец ты мой, выходит неладно; надо полагать, кто-нибудь из домашних сфискалил. Сам старик, как есть, ничего не знал!

- Старуха сказала; она и то намедни грозилась, - отвечал Гришка, откидывая назад волосы.

- Ну, нет, брат, сдается не так. У нее коли надобность есть какая, подступить не смеет, три дня округ мужа-то ходит.

- Кто ж, по-твоему?.. Жена? Та не посмеет.

- Что говорить! Тебя спросится!

- Небось не скажет: побоится.

- Как не бояться!

- Знамо, боится! - хвастливо произнес Гришка.

- Много, брат, форсу берешь - вот что! Глядел бы лучше.

- А что?

- Да то же... Кабы глядел, не стала бы она фискалить.

- Ты рази видел? - вымолвил приемыш, оживляясь до последнего суставчика.

- Не видал бы, не стал бы говорить; стало быть, видел.

- Ну! - вымолвил Гришка, у которого при этом опустились брови и задрожали ноздри.

- Выходит, была, что ли, надобность со стариком шушукаться.

- Когда? - спросил Гришка, бросая злобный взгляд по направлению к воротам.

- Нынче утром, перед тем самым временем, как старику идти в Комарево.

Гришка сжал кулаки и сделал движение, чтобы приподняться на ноги; но Захар поспешил удержать его.

- Ну, что ты, полоумный! Драться, что ли, захотел! Я рази к тому говорю... Ничего не возьмешь, хуже будет... Полно тебе, - сказал Захар, - я, примерно, говорю, надо не вдруг, исподволь... Переговори, сначатия постращай, таким манером, а не то чтобы кулаками. Баба смирная: ей и того довольно - будет страх иметь!.. Она пошла на это не по злобе: так, может статься, тебя вечор запужалась...

- Все одно! Я ж ее проучу! - перебил Гришка, не отрывая от ворот грозно сверкающих глаз.

- А проучишь, так самого проучат: руки-то окоротят!.. Ты в ней не властен; сунься только, старик-ат самого оттреплет!.. Нам в этом заказу не было: я как женат был, начала это также отцу фискалить; задал ей трезвону и все тут... Тебе этого нельзя: поддался раз, делать нечего, сократись, таким манером... Погоди! Постой... куда? - заключил Захар, видя, что Гришка подымался на ноги.

На этот раз, однако ж, Захар, движимый, вероятно, какими-нибудь особенными соображениями, не удержал Гришку. Он ограничился тем лишь, что следил за товарищем глазами во все время, как тот подымался по площадке. Как только Гришка скрылся в воротах, Захар проворно вскочил с места и побежал к избам, но не вошел на двор, а притаился за воротами.

Ступив на двор, Гришка натолкнулся прямехонько на жену.

- Ты это зачем отцу рассказывала, а? - крикнул он, останавливаясь перед ней.

- Что ты... Христос с тобою... - проговорила Дуня, бледнея.

- Зачем рассказала отцу? Говори! - подхватил он, яростно замахиваясь кулаком.

- Матушка! - невольно вырвалось из груди Дуни.

- А... так-то... кричать! - прошептал он, стискивая зубы, и бросился на нее.

Но в эту самую минуту на крылечке показалась Анна, а из ворот выскочил Захар. Последний, казалось, только этого и ждал. Оба кинулись на Гришку, который окончательно уже освирепел и, невзирая на двух заступников, продолжал тормошить жену.

- Батюшки-светы! Ба-а-тюшки! Держите его... окаянного! Ах, мои касатики! Бабу-то отымите! - завопила старушка, протискиваясь между мужем и женою.

- Оставь, пусти, хозяюшка! Неравно еще зашибет. Вишь, полоумный какой! - заботливо сказал Захар, отслоняя одною рукою старуху, другою отталкивая Гришку.

- Ты что? - крикнул приемыш. - Не твое дело!

- Нет, врешь! Погоди, брат... драться не велят! - подхватил с необычайной горячностию Захар, который нарочно между тем раззадорил Гришку, нарочно затеял все это дело, чтобы доставить себе случай явиться заступником Дуни. - Погоди, милый дружок! - продолжал он, обхватывая приемыша, который снова было бросился к жене. - Ах ты, сумасбродный! Разве я не говорил тебе?.. Авдотья Кондратьевна... отходи... Не бойся, Захар не пустит! Нет, врешь, брат, не вывернешься... справимся! Ступай-ка, ступай! - заключил Захар, подхватывая Гришку и увлекая его с необыкновенной ловкостию на площадку.

- Глупый! Что ты делаешь-то, а? Я рази не говорил тебе? - примирительно подхватил Захар, все еще не выпуская Гришку, хотя они были уже довольно далеко от дому. - Полно ершиться-то, бешеный! Хошь бы отозвал ее куда, а то при старухе!..

- Подвернется... одна будет... не уйдет от меня!.. Я ей дам знать... задыхаясь проговорил приемыш.

- Ну, тогда-то и дело будет, а не теперь же! Старуха все расскажет... Экой ты, право, какой, братец ты мой! Говоришь: не замай, оставь; нет, надо было... Эх, шут ты этакой, и тут не сумел сделать!.. - промолвил Захар голосом, который легко мог бы поддеть и не такого "мимолетного", взбалмошного парня, каким был Гришка.