Рыбаки

- Знаешь что, Ванюшка? - сказал Гришка, неожиданно перебрасывая левую ногу через борт и садясь верхом на корму.

- Ну?

- Переедем на ту сторону.

- А тятька? - произнес Ваня, поворачивая испуганные глаза на собеседника.

- Да ведь его теперь дома нет: в Сосновку ушел.

- Ну, а как вернется?

- Глупый!.. Да мы к тому времени давно здесь будем.

И, не дожидаясь возражений, он быстро скакнул на берег; но руки его никак не могли перекинуть петлю через конец весла, и он принялся раскачивать его изо всей мочи.

- Тронься только с места, сойди только, так вот тебя тут и пришибу! сказал он, показывая кулак Ванюшке, который, испугавшись не на шутку дерзости предприятия, карабкался из отверстия.

- Вишь какой! Ведь, я чай, страшно.

- Чего?

- Ну, а как нас вон туда - в омут понесет! Батя и то сказывал: так, говорит, тебя завертит и завертит! Как раз на дно пойдешь! - произнес Ваня, боязливо указывая на противоположный берег, где между кустами ивняка чернел старый пень ветлы.

- А зачем нас туда понесет? Я чай, мы будем грести наискось... Рази ты не видал, как брат твой Василий управляется? Вишь: река вон туда бежит, а мы вон туда станем гресть, все наискось, вон-вон, к тому месту - к дубкам, где озеро.

- Да ты думаешь, река-то узка? Не управишься: потонем!

- А небось широка, по-твоему? Эх ты! - нетерпеливо возразил Гришка.

Ширина больших рек действительно обманывает глаз. Так бы вот, кажется, и переплыл; а между тем стоит только показаться барке на поверхности воды или человеку на противоположном берегу, чтобы понять всю огромность водяного пространства: барка кажется щепкой, голос человека чуть слышным звуком достигает слуха.

Весло, глубоко вбитое в песок, плохо уступало, однако ж, усилиям Гришки. Нетерпение и досада отражались на смуглом остром лице мальчика: обняв обеими руками весло и скрежеща зубами, он принялся раскачивать его во все стороны, между тем как Ваня стоял с нерешительным видом в люке и боязливо посматривал то на товарища, то на избу.

Наконец весло повалилось.

- Полно, Гришка! Оставь лучше.

- А вот погоди... вот! - отвечал приемыш, схватил весло, припер грудью челнок, пустил его на воду и одним прыжком очутился на палубе.

На все это потребовалась одна секунда, и Ваня не успел опомниться, как он и его товарищ были уже далеко от берега. Но сколько Гришка ни размахивал веслом, заставляя своего товарища накренивать челнок то на один бок, то на другой, их понесло течением реки в совершенно противоположную сторону от дубков. Сердце сильно застучало в груди обоих мальчиков, когда увидели они себя так далеко от дома. Страх овладел ими еще пуще, когда челнок, вертясь и повинуясь быстрому течению, стал приближаться к черному пню старой ветлы. Гришка вскрикнул, выпустил весло и прицепился к краям борта. Ваня исчез под палубой и забился в угол. Оба заплакали. Отчаяние их не было, однако ж, продолжительно.

- Проехали! Омут проехали! - воскликнул неожиданно Гришка.

Ваня высунул голову из люка и, как бы внезапно пробуждаясь от сна, с испугом оглянулся.

Старый пень находился уже позади их. Челнок быстро несся к берегу. Сделав два-три круга, он въехал наконец в один из тех маленьких, мелких заливов, или "заводьев", которыми, как узором, убираются песчаные берега рек, и засел в густых кустах лозняка. Мальчики ухватились за ветви, притащили челнок в глубину залива и проворно соскочили наземь. Страх их прошел мгновенно; они взглянули друг на друга и засмеялись.

- Ну, а как же мы назад-то поедем, без весла-то? - сказал вдруг Ваня, и личико его снова отуманилось.

- А вот что, - возразил с живостию Гришка, - мы пойдем на озеро к дедушке Кондратию: он нас перевезет.

- И то, и то! Да куда ж идти-то? - радостно подхватил Ваня.

- Выйдем на луг: там оглянемся. Отселева, из-за кустов-то, озера не видно... Пойдем.

- А заблудимся?

- Эвось-на! Разве эти кусты-то не видал ты с нашего берега?.. Идут недалече! Сейчас луга пойдут, а там и озеро... Ну, валяй!